Хаим Зильберман - ВОССТАНИЕ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

В глазах у меня потемнело. Я нащупал прохладную стену и приник к ней головой. Мимо шли люди. Всех их я знал, но сейчас не помнил ни одного имени. Кого-то вели под руки, кого-то быстро пронёс Цой. Возбуждённые до крайности, люди действовали с лихорадочной поспешностью. В одно мгновение камера опустела. Все побежали к лестнице, совсем позабыв обо мне.

Когда я опомнился, рядом со мной уже никого не было.

Долго пришлось бежать по коридору, пока удалось догнать товарищей. Вася шел последним, неся кого-то на спине. Я подошел ближе и встретился взглядом с Пророком. Он прижался головой к Васиному плечу и, вытаращив маленькие подвижные глазки, не то испуганно, не то обрадовано смотрел на меня.

Мне захотелось вдруг схватить за руку Васю, крикнуть ему, что он несет Пророка, напомнить о нашей камере… Но сделать это было невозможно, потому что все мы, напрягая последние силы, – нет, не спешили! – бежали к лестнице, чтобы поскорее проскочить за ворота восьмого квартала…

И вдруг треск прекратился. Теперь мы уже видели последний поворот. Ещё каких-нибудь пятнадцать – двадцать шагов – и мы у лестницы… Ещё несколько секунд, несколько мгновений…

– Хальт!

Это кричали нам. У самой лестницы выстроились по меньшей мере два или три десятка солдат-эсэсовцев с автоматами. Они заполнили небольшой коридор, заняли всю лестницу… Они ждали нас. Сзади послышался топот. Там были солдаты. Мы оказались в клещах.

– Хальт! – кричали нам, на этот раз сзади.

Я не видел, как приближались эсэсовцы. Впереди нас стоял товарищ Эрнст, и я смотрел в ту сторону, где белела его голова, гордая я спокойная…

Это, прошу пана, всё!

Дальше идёт финал трагедии. Надо ли рассказывать его? Солдаты расступились, и мы двинулись к лестнице, в ту самую сторону, куда направлялись прежде. Нас погнали вниз. Огромные ворота восьмого квартала были открыты настежь. Там стояла толпа эсэсовцев, среди них много офицеров. Предстояла расправа с восставшими узниками.

Помню только, что Вася и Эрнст шли впереди. У открытых ворот мы увидели Кранца. Он подскочил к Эрнсту и со всего размаху ударил его по лицу. Эсэсовцы поливали Эрнста самой отборной руганью. Кранц снова бросился на него, крича:

– Сними мундир! Сейчас же сними мундир! Ты больше не солдат фюрера! Ты опозорил это высокое звание!

Коротышка Кранц подпрыгивал, брызгал слюной, размахивал кулаками, рычал, ревел… Он был до того омерзителен в своей неистовой злобе, что даже эсэсовцы не обратили внимания, когда он потребовал, чтобы с Эрнста сорвали мундир.

Эрнст не поворачивал головы и упорно смотрел в одну точку, словно вся эта сцена не имела к нему никакого отношения. Рядом с ним стоял Вася.

В восьмом квартале всё ещё продолжалась схватка. Начальник караула Фридрих и его верные товарищи вели неравный бой. Пока были патроны, они отстреливались и отступали вглубь квартала. Оттуда слышались выстрелы. Но это продолжалось недолго. Вскоре всё затихло.

Я – человек штатский, не мне судить о военных делах, но всё же, думается, тут не обошлось без предательства. Это более чем очевидно. Прежде всего – кто помог бежать Кранцу? Во-вторых, почему каратели не стали искать нас в лабиринте коридоров, а двинулись прямо к восьмому кварталу? На двух часовых, поставленных у лестницы Фридрихом, бросили несколько десятков солдат…

Наконец эсэсовцы пропустили Эрнста и Васю в ворота. Мы прошли за ними.

Сальваторе сказал правду: коридоры восьмого квартала оказались шире и света в них было больше. Следуя за эсэсовцами, окружившими нас тесным кольцом, и подгоняемые сзади, мы шли по этим ярко освещенным коридорам, то и дело спотыкаясь о трупы наших товарищей… Страшно усталый, вконец измученный, я в душе завидовал им. Они уже отмучились, а у нас всё ещё было впереди…

Я шел и думал о смерти. Право же, мы не всегда справедливы к ней. Изображаем её костлявой, омерзительной старухой с косою в руках, пугаем ею и себя и своих недругов, а проклиная кого-нибудь, частенько желаем им смерти, будто она-то и есть самое страшное проклятье. Я же тогда видел перед собой не костлявую старуху… Смерть представлялась мне прекрасной, долгожданной. Скорее бы, наконец, попасть в её объятия…

Я и представить себе не мог, что подземелье так велико! Трудно сказать, сколько времени шли мы по этому восьмому кварталу. Наконец нас привели на большую круглую площадь. Я успел заметить, что там были проложены рельсы, уходившие в разные стороны и пропадавшие за высокими железными воротами. А что было за этими воротами?..