Михаил Волконский - Темные силы

Последний удалился в Испагань, где он, злобствуя на визиря и султана, скрывался в доме одного из своих земляков, у Абу-ль-Фазля.

— Будь у меня двое верных друзей, я б доказал дружбу этим туркам! — сказал он однажды.

Абу-ль-Фазль принял его за сумасшедшего, потому что желание Хассана бороться с султаном и его визирем показалось ему сумасшествием. Он стал ухаживать за Хассаном, как за больным, и взялся приставать к нему с лекарствами.

Хассан сбежал от его лечения и потом, когда достиг своего могущества и выполнил свою месть, иногда говаривал Абу-ль-Фазлю, сделавшемуся одним из его ревностных последователей:

— Кто же из нас был сумасшедшим?..

Хассан начал свою проповедь, переходя из города в город, однако был схвачен как еретик и посажен в Дамиетскую крепость.

В это время внезапно и, по-видимому, без всякой причины, обрушилась одна из башен этой крепости. Суеверный страх объял тюремщиков Хассана и они отправили его, закованного, на корабле к западным берегам Африки. Корабль в пути потерпел крушение, но Хассан спасся и был прибит волнами к берегам Сирии.

Он возобновил свою проповедь и успел приобрести столько последователей, что ему оставалось только где-нибудь утвердиться, чтобы открыто провозгласить свое учение. Он облюбовал укрепленный замок Аламут в Северной Персии, в гористом округе Рутбара.

Предварительно он послал туда своих «даи», то есть проповедников, чтобы склонить на свою сторону население замка. Даи действовали успешно и Хассан завладел замком.

Это случилось в 1090 году, к которому, собственно, и относится, так сказать, официальное основание секты ассассинов.

Главным правилом нового учения было истребление всего, что не принадлежало к секте. Для самих же ассассинов главным был тезис: «Истины на земле нет и потому нет ничего запрещенного».

Поставив такой тезис в основание своего учения, Хассан для собственной безопасности должен был соблюдать осторожность и потому открывал свой тезис только приближенным, то есть посвященным в высшую степень общества.

Всего в секте было семь степеней. В первой считался только глава, сам Хассан, он назывался шейхом-эль-джебал, «старейшиной горы», и члены секты титуловали его «сидана», то есть «господин наш».

В средневековых легендах, принесенных крестоносцами с Востока, «старейшина горы» часто фигурирует как знаменитый «le vieux de la montagne». [10] Note10 Владыка гор (фр.). Он носил белое платье и безвыездно жил в Аламуте.

Слепое повиновение ему было священным для членов секты и составляло источник их силы и значения.

За ним следовали «дан-эль-кебир», «великие призыватели» или главные проповедники. Они были наместниками в других замках и тоже носили белую одежду.

В третьем разряде находились простые даи, вербовщики. Они посылались для распространения секты и привлечения в нее новых членов.

Только эти три степени были посвящаемы в тайны.

Составлявшие четвертую степень, рефик, «товарищи», только готовились к посвящению.

Пятую составляли «федави», «обреченные», они были исполнителями повелений «старейшины горы» и, не щадя себя, готовы были на убийство и на всякую жестокость. Они носили белого цвета одежду, красные колпаки, красные сапоги и кушаки, что служило эмблемой их преданности и готовности пролить кровь.

Шестой разряд составляли «лассек», «приставшие», новички, только что вступившие в орден.

Наконец, на седьмом считали профанов, не принадлежащих к секте, но преданных ей, то есть простой народ.

Хассан дал письменные наставления членам своего ордена, нечто вроде катехизиса секты.

«Не бросайте семена на бесплодную почву, — учил этот катехизис, — и не толкуйте в доме, где горит светильник».

Это означало, что должно искать и вербовать только способных и что не следовало проповедовать среди людей благочестивых, твердых в своей вере.

На основании таких и подобных речений Хассан умел образовать верных и преданных себе слуг, каких еще не имел тогда никакой повелитель.

Проповедники Хассана начинали с того, что, наметив какого-нибудь (по преимуществу юношу, горячую и отчаянную голову), они искусно возбуждали в нем сомнения насчет правоты учения Магомета и разжигали в нем желание найти счастье в лоне их секты. Убедив его в тленности земного мира, ему давали хашиш и, когда он впадал в сон, относили в шатры, находившиеся в великолепных садах Аламута, где все блистало роскошью и где посвящаемый просыпался на богатом ложе, слышал звуки музыки невидимого оркестра, находил прелестнейших дев и мог предаваться всем чувственным наслаждениям. Затем его опять усыпляли с помощью хашиша и давали очнуться в суровых и малоприветливых стенах замка. Он не знал, что это было с ним — сон или действительность; ему объясняли, что он чарами был перенесен в будущую жизнь и эта будущая жизнь казалась посвящаемому столь соблазнительной, что он готов был на все.