Дмитрий Колосов - Император вынимает меч

Что еще нужно наемнику, живущему одним днем, но рассчитывающему прожить целую жизнь!

Наемничество — явление прелюбопытное, ибо выражает сразу многие страсти человечьей души — алчность, жестокость, жажду властвовать, искание приключений. Наемничество в истории человечества — явление далеко не постоянное, расцветающее на той стадии, когда наступает закат пассионарность и близится кризис общества и государства. Наемники восходят на сцену, когда лишается своего влияния гражданское ополчение, а за ним и рыцарство, когда человек предпочитает служить не за благо отчизны и символичную плату, не за земельный лен и вассальную преданность, а за вполне реальные деньги с перспективой реальной власти, а по минимуму — обеспеченной старости.

Если не считать привлечения в союзники варварских племен, впервые наемники появились в Египте. Местные феллахи предпочитали рабскую жизнь на земли радостной смерти в бою, служилая знать проиграла в состязании с искушенным в интригах жречеством, утратив одновременно и значение реальной военной силы. Тогда-то в армиях солнцеликих появились могучие эфиопы и сухопарые ливийцы, а потом и греки, силою не выдающиеся, но умелые и организованные. Ради этих наемников фараоны отдали во владение эллинам целый портовый город, ради них они допустили поклонение чуждым богам. Право, греческие наемники этого стоили, хотя против персидских витязей не устояли. Эллада небогата природными ресурсами: обильною пашней, залежами ценных руд. Великое ее богатство — неистощимая энергия жителей солнечной Фессалии или ветренного Пелопоннеса. Покуда крепкой являлась гражданственность, эллины довольствовались немногим, с отчаянностью это немногое защищая от подлых соседей. Так ковалась полисная отвага, лишь в исключительных случаях обращавшаяся во всеэллинскую.

Но богатство росло, а вместе с ним росла и зависть неимущего к владеющему. Не каждому суждено появиться на свет эвпатридом, но каждому хочется эвпатридом быть — есть на злате, купаться во славе. Служба отечеству была бессеребренной, обогащая разве что неправедно — взятками союзников или врагов. Другое дело — служить за плату, да еще державе чужой, готовой платить втрое. Наемничество получило широкое распространение в IV веке до н. э., хотя кое-где, например, в Сиракузах, наемников вербовали и прежде — тираны не больно-то доверяли доблести граждан, бесспорной лишь в гражданских конфликтах. На наемников полагались и карфагеняне, предпочитавшие расплачиваться полновесной монетой за кровь чужую, нежели проливать кровь свою. Но явлением всеобщим и обыденным наемничество стало со времен Фокейской войны, когда под знаменами враждующих полисов впервые выступали не граждане, а лихие парни из соседних земель, изъявившие желание умирать за плату. С тех времен куда проше было повстречать солдата-наемника, нежели ополченца. Греческие наемники были нарасхват. Они служили по всему свету: у персидских царей и сиракузских тиранов, карфагенских плутократов и великогреческих олигархов, и собственно в Элладе, обороняя тирании и республики, причем и под знаменами государств, славных доблестью гражданских ратей — Спарты, Афин, Фив. Наемники свершали великие дела, потрясали устои империй, складали скрижали истории. Десять тысяч авантюристов во главе с Ксенофонтом прошли насквозь неизведанные, сказочные земли Востока, проторив грядущий путь македонским фалангам. Спартанский кондотьер Ксантипп во главе карфагенских наемников разгромил стойкую гражданственным мужеством армию Регула.

К эпохе Великого Александра ни одно сколь-нибудь влиятельное государство, исключая разве что Рим и немногих его италийских соседей не мыслило своего существования без наемнических войск. В битве при Херсонесе македонскую гегемонию пытались оспорить лучшие наемники со всей Эллады. В александровой армии помимо македонских крестьян и знати, деньги за службу получавших, но являвшихся войском национальным и гражданским, сражались наемники из Фессалии и Этолии, Коринфа и с Крита. Восточный поход открыл эру сплошного наемничества. Армии эпигонов состояли сплошь из наемников. На кондотьеров рассчитывали все греческие города. Воины-иноземцы, сражавшиеся за деньги, упрочивали могущество Карфагена. Лишь Рим, единственная из великих держав Ойкумены, держался на доблести граждан, саму идею наемничества не признавая. Даже рабам, привлекавшимся в критической ситуации в римскую армию, обещали не плату, а гражданство, пополняя легионы не наемниками, а новообращенными квиритами. В глазах римлянина наемник являлся никудышным воином.