Андре Моруа - История Франции

Леон Блюм, лидер партии социалистов. Фотография. 1932

9. К несчастью, в этот час смертельной опасности Францию больше занимала внутренняя, а не внешняя политика. Мятеж 6 февраля объединил все левые партии ввиду угрозы прихода фашизма. До этого момента коммунисты и социалисты, социалисты и радикалы яростно враждовали между собой. Между радикалами и коммунистами не существовало никаких единых научных доктрин, но ничто так не объединяет людей, как общий враг. 6 февраля три самые крупные левые партии слились в Народный фронт, который одержал на выборах блестящую победу. Надежда социалистов и их главы Леона Блюма, человека честного, высокообразованного и мужественного, состояла в осуществлении социальной, законной и мирной революции, аналогичной в своей основе и в своих целях американскому «Новому курсу» Рузвельта. Препятствия были многочисленны. Во-первых, победа 1936 г. была победой не социалистов, а победой Народного фронта; в палате депутатов Леон Блюм мог получить большинство только в том случае, если все три партии оставались солидарны. Во-вторых, коммунисты стремились увлечь Леона Блюма дальше и быстрее, чем он сам того хотел. В-третьих, радикалы чинили ему препятствия, и в этом им содействовал сенат, который оставался более умеренным, чем Народный фронт. Блюм предупредил коммунистов, что не имеет никакого намерения становиться Керенским, добавив, что если они сделают его задачу невыполнимой, то отнюдь не Ленин придет ему на смену. Он смог провести несколько полезных реформ, но натолкнулся, как это происходило со всеми левыми правительствами, на «денежную стену». В сентябре 1936 г. пришлось девальвировать франк. Когда правительство запросило свободу действий (то есть право издавать законы в форме декретов), сенат отклонил его просьбу. Старые вояки от радикализма сменили во власти социалистов.

10. С момента ремилитаризации Рейнской области Гитлер знал, что может принимать любые решения. Теперь его военные приготовления происходили открыто. Немецкая авиация по численности сравнялась, а затем и превзошла авиацию союзников. Отдельные голоса, такие как голос Уинстона Черчилля, предупреждали об ужасной опасности. Когда в Испании началась гражданская война, Германия и Италия поддержали фашиствующие элементы и испытали там новые методы ведения войны, в то время как Франция и Англия искали иллюзорного убежища в политике невмешательства. Эта политика, осужденная коммунистами, способствовала развалу Народного фронта. В Великобритании кабинет Чемберлена, несмотря на предупреждения Идена, который к тому времени вышел в отставку, еще надеялся умиротворить Гитлера. Премьер-министр наивно полагал, что если уступить Германии в некоторых вопросах, то она будет готова сотрудничать в поддержании европейского порядка. Гитлер использовал в своих интересах это стремление к миру, которое, как он знал, было столь же горячим и во Франции. По его словам, Германия не стремилась к новым завоеваниям; она лишь хотела защитить своих братьев по крови. Под этим предлогом он аннексировал одну область за другой. Уставшая от сражений Европа смирилась. Перепуганная жертва, оказавшаяся в изоляции, быстро поглощалась. И тотчас правительство рейха выбирало новую добычу на следующий год. Таким образом, в марте 1938 г. немецкие армии вторглись в Австрию, в октябре – в Чехословакию. Вторая операция должна была бы привести к войне, поскольку у Парижа с Прагой был заключен союзнический договор. Но французское правительство пожертвовало всем ради сохранения отношений с Англией, которая отказалась ввязываться в конфликт и привела традиционные объяснения для оправдания своей позиции (невозможность обсуждать всего лишь предположение; необходимость проконсультироваться с доминионами); и в Мюнхене (в сентябре 1938 г.) произошла ампутация Чехословакии. Дипломатия западных держав теряла свой авторитет на востоке. Мюнхенские решения были приняты без согласования с Россией, которую эта дипломатическая ошибка окончательно отдалила. Франция, уже обескровленная войной 1914–1918 гг., истощенная в экономическом и военном отношении, все еще отказывалась видеть неизбежность опасности и тщетность подобных компромиссов. Министров, возвратившихся из Мюнхена, встретили радостными приветствиями, а в Ратуше Чемберлена принимали как миротворца.