Лютер Блиссет - Кью

Пьетро Манельфи возбужден, мелочен, напуган.

— … И довольно часто у меня возникало ощущение, что за мной следят, шпионят. Но хуже всего, как я уже говорил тебе, все эти постоянные вопросы, мое имя обсуждают в тавернах. Люди, которых я никогда не видел, задают мне вопросы. А потом еще… вот что говорят: даже за городом, в Романье, в Марше, стали заарканивать целые общины. Все это явно ощущается в воздухе: существует список запрещенных книг, а весь этот бордель начался вокруг «Благодеяния Христа». События просто не должны были развиваться таким образом… Вы же сами говорили, этот Папа будет более умеренным, а вместо этого создается впечатление, что никто больше не чувствует себя в безопасности, даже кардиналы, не говоря уж о нас… Уж слишком много повсюду вокруг шатается людей, все выпытывающих и выспрашивающих… Они начали охоту на нас, они что-то готовят. Даже здесь. Ты видел, что случилось с Джорджо Сикуло? Герцог сжег его и глазом не моргнув. В Венеции, в Совете, говорят о признании нашей веры, но как только ты попадаешь им в руки, что они делают? Они пытают тебя раскаленными щипцами, а если тебе посчастливится, бросают в тюрьму до конца твоих дней.

— Хватит, Пьетро! Я понимаю твое беспокойство: ты чувствуешь, как за тобой охотятся, но зловоние этой клоаки, где ты назначил мне встречу, полностью затуманило твой разум. Ты что же, вообразил, что римское духовенство будет нашим союзником?! Или что правители будут компрометировать себя, выгораживая нас? Тогда зачем же нам вообще скрываться? Ты не понимаешь, что они напуганы? Такова их стратегия: подозревать всех, чтобы те, у кого существуют причины бояться, сделали неверный шаг и позволили себя обнаружить!

От него тоже воняет — потом и страхом.

— Но если меня схватят?! Я не хочу окончить свою жизнь, как Сикуло!

— Говори обо мне, только обо мне, и все отрицай. Говори, что это я забил тебе голову ложными верованиями, что ты был слаб, а я искушен в выдаче откровенной лжи за истинную доктрину.

Он возбужденно заламывает руки:

— А если возьмут тебя?

Я поднимаю его над землей, прижав к стене — мы «стоим» лицом к лицу.

— Послушай меня, Пьетро, уезжай из Феррары. Возвращайся в Марш. Запрись в каком-нибудь монастыре, заберись на вершину горы, спрячься в каком-нибудь месте, где ты будешь чувствовать себя в безопасности, чтобы твои страхи остались в прошлом, ушли безвозвратно. Я не люблю трусов, которых парализует уже от чрезмерного количества вопросов. — Я отпускаю его, и он, скрючившись, сползает по стене. — Страх может стать союзником, если он делает тебя более хитрым и изощренным. Если же ты попросту наложишь полные штаны, враг найдет тебя по запаху дерьма.

Я ухожу, подальше от этой невыносимой вони.

Кио налил водку. Шутка, а затем сразу же прощание — быстрее в резиденцию Микешей.

Беатрис стоит напротив большой вольеры. Индийский дрозд клюет яблоко у нее из рук.

Каждый раз, увидев ее, я понимаю, почему больше не хочу отправляться в путь, чтобы вербовать таких типов, как Манельфи. Я стою и смотрю на нее в ожидании, когда же она заметит мое присутствие.

— Лудовико! Ты пугаешь меня. Что случилось? Почему ты такой грязный?

— Прости меня, но у меня не было времени придать себе более приличный вид.

— У меня для тебя записка от Жуана.

— Жуана-Жуана.

Я моментально разворачиваюсь к клетке, а Беатрис лопается от смеха:

— Просто поразительно, как им удается подражать голосам людей.

Она вручает мне запечатанное письмо.

На первый взгляд самая настоящая белиберда: набор фраз, воспевающих прелести сельской жизни.

— Попробуй вот с этим, — Беатрис вручает мне тонкую металлическую пластинку размером со страницу с крошечными дырочками. — Это наш семейный шифр. Мы уже много лет используем его, чтобы защититься от излишне любопытных глаз. Наложи «сито» на страницу.

В пространствах, вырезанных в пластинке, видны отдельные слова, обрывки фраз, слоги, неожиданно обретающие смысл.

Новая… гончая… с римских полей… немец… охотник… из самых изощренных. Он все изучает… читает… советует. Он всегда — внутри… зверинца… никогда не показывает… лица… Помогает пастырям считать своих овец… отделять зерна от плевел. Он служит хозяину… не нося… черных одежд. Не пытайся… вернуться… в лагуну. Они ищут… живописца. Скоро будут… и другие новости.

Человек Караффы, помогающий венецианским инквизиторам. Немец. Мирянин.