Мартин Лютер - Письмо папе Льву Х

Лютер М. Письмо папе Льву Х

Открытое письмо папе Льву Х

Льву X, папе римскому, от Мартина Лютера, с пожеланием спасения во Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.

Живя среди чудовищ века сего, с которыми я веду войну вот уже третий год, я вынужден порой взирать на вас, и думать о вас, благословеннейший отец. В самом деле, поскольку к вам относятся порой как к основному и единственному объекту моей борьбы, я просто не могу не думать о вас. Разумеется, незаслуженный гнев по отношению ко мне со стороны ваших нечестивых лицемеров вынудил меня обратиться от вашего престола к будущему собору, игнорируя декреталии ваших предшественников, Пия и Юлия, с бездумным деспотизмом запретивших такое обращение. Тем не менее, я никогда не отчуждал себя от Вашего Святейшества до такой степени, чтобы от всего сердца не желать вам и вашему престолу всяческого благословения, о котором я умолял Бога в искренних молитвах, прилагая к этому все свои способности. Действительно, я был настолько дерзок, что позволял себе презирать и глядеть высокомерно на тех, кто пытался запугать меня величием вашего имени и власти. Однако существует нечто такое, что я не могу игнорировать и что заставляет меня еще раз писать вам, ваше Святейшество. Мне стало известно, что я обвиняюсь в великой неучтивости, и, как утверждают, моя великая вина состоит в том, что я не считаюсь даже с вашей личностью.

Я могу чистосердечно поклясться, что, по моему разумению, я говорил только добрые и уважительные слова относительно вас всякий раз, когда я о вас думал. И если бы мои поступки были иными, то я сам ни в коем случае не мог бы мириться с этим, а должен был бы полностью согласиться с осуждением, возводимым против меня; и для меня бы не было ничего более радостного, чем отречься от такой непочтительности и неблагочестивости. Я называл вас Даниилом в Вавилоне; и каждый, кто читает написанное мною, знает, с каким усердием я защищал вашу непогрешимость от клеветника Силвестера [3]. Воистину, ваша репутация и молва о вашей непорочной жизни, прославляемые по всему миру в писаниях многих великих людей, слишком хорошо известны и слишком уважаемы, чтобы им мог причинить ущерб кто-либо, сколь бы велик ни был этот человек. Я не настолько глуп, чтобы нападать на того, кого все люди прославляют. Фактически, я всегда пытался — и буду пытаться впредь —не нападать даже на тех, кто не пользуется уважением в обществе, ибо я не нахожу для себя удовольствия ни в чьих недостатках и ошибках, поскольку осознаю, что имею "бревно в собственном глазу". Действительно, я не мог бы первым бросить камень в женщину, уличенную в прелюбодеянии (Ин. 8, 1—11).

Я, конечно, резко нападал на безбожные учения в целом, упрекая своих оппонентов не за их безнравственность, но за безбожие. В этом я не собираюсь раскаиваться ни в малейшей степени, скорее я полон решимости с неистовым усердием продолжать это и далее, пренебрегая людским осуждением и следуя примеру Христа, Который, в Своем усердии, называл Своих противников "змиями и порождениями ехидниными", "безумными и слепыми", "лицемерами", "детьми дьявола" (Мф. 23, 13, 17, 33; Ин. 8, 44). Павел заклеймил волхва (колдуна Елима) словами: "исполненный коварства и всякого злодейства, сын диавола" (Деян. 3, 10), других же [подобных ] он называет "псами", "лукавыми делателями" и "любодеями" (Фил. 3, 2; 2Кор. II, 13; 2, 17). Если вы предоставите судить людям с обостренными чувствами, они не назовут более язвительного и необузданного обвинителя, чем Павел. Кто язвительнее пророков? В наши дни неистовствующая толпа льстецов сделала нас настолько изнеженными, что, едва столкнувшись с неодобрением [нашего мнения], мы вопим о том, что нам причинили острую боль. Когда мы не можем более противостоять истине своими отговорками, то убегаем прочь, ссылаясь на [чей-то] неистовый нрав, нетерпимость и неприличие. Что пользы от соли, если она не имеет вкуса? * Как использовать лезвие меча, если оно не режет? "Проклят, кто дело Господне делает небрежно..." (Иер. 48, 10).

Таким образом, превосходнейший Лев, я молю вас выслушать меня после того, как я оправдался этим письмом, и верить мне, когда я говорю, что никогда не думал дурно о вас лично, что я такой человек, который желает вам всех благ во веки вечные, и что мои претензии ни к одному человеку не касаются его личных моральных качеств, но имеют отношение только к слову истины. Во всех остальных вопросах я уступлю любому человеку в чем угодно, но у меня нет ни права, ни желания отрицать Слово Божье. Если кто-то имеет обо мне другое мнение, то он не размышляет честно либо не понимает истинного смысла моих слов.