Аркадий Ваксберг - ИЗ АДА В РАЙ И ОБРАТНО

Внезапно вознесенный на самые верха, Рюмин (Сталин дал ему генеральское звание и сделал заместителем министра госбезопасности) стал срочно сколачивать новое грандиозное дело – сионистский заговор на Лубянке: в этом ведомстве еще с довоенных времен, когда оно возглавлялось Берией, сохранилось немало евреев. Были арестованы: Леонид Райхман, Наум Эйтингон, Норман Бородин (Грузенберг), Лев Шварцман, Михаил Маклярский, Соломон Милынтейн, Арон Белкин, Ефим Либенсон, Яков Матусов, Лев Шейнин (долгие годы, будучи крупной фигурой в прокуратуре, он тесно сотрудничал с госбезопасностью), Андрей Свердлов и многие другие лубянские генералы и офицеры.

Некоторые из них принимали самое активное участие в «изобличении» еаковцев. Теперь их объединила общая участь, и в ближайшее время им предстояло увидеть друг друга на общей скамье подсудимых как участников одного и того же заговора. Поистине ни один гений шпионских романов не смог бы придумать такие сюжеты, на которые были горазды кремлевско-лубянские мастера.

Следствие по делу еаковцев было спешно возобновлено. Но Сталину стало ясно, что ни история с Крымом, ни передача безвестным американцам каких-то якобы секретных бумаг, ни сбор сведений о его личной жизни, ни даже ошеломительный альянс еврейских поэтов и артистов с еврейскими генералами госбезопасности, альянс жертв с палачами, – все эти обвинения, ни каждое в отдельности, ни взятые вместе, – не могут впечатлить МАССУ. Впечатлить настолько, чтобы вызвать всенародную ярость и стать основой для «окончательного решения» все никак не решавшегося «еврейского вопроса».

Такие весьма стандартные и, в условиях эмоциональной инфляции, уже не возбуждавшие никого обвинения не могли помочь реализации грандиозного плана. Задумывавшийся как открытый – с привлечением публики в виде «представителей трудящихся», журналистов и иностранных наблюдателей, – этот процесс был провален еще до его начала. Раскрыть – даже в тщательно отфильтрованном и сфабрикованном виде – какие-то лубянские тайны было совсем невозможно, предъявить еаковцам обвинения, которые звучали бы хоть сколько-нибудь правдоподобно, – тоже, а кроме того, к этим подсудимым у их истязателей вообще не было никакого доверия: на публичном суде они могли бы отказаться, как это вскоре случилось на суде не публичном, от того, в чем вынуждены были признаваться в пыточных кабинетах.

И вместе с тем надо было что-то делать: арестованные томились в тюрьме более трех лет, ничего нового против них собрать (читай: сфальсифицировать) не удалось, и продолжаться до бесконечности это состояние не могло тоже. Сталин дал команду: процесс начинать, по вести его при закрытых дверях[16].

О том, как процесс готовился и проходил, известно из уникального документа – рапорта (докладной записки) председателя военно-судебной коллегии генерала Александра Чепцова, написанного 15 августа 1957 года на имя и по приказу министра обороны, маршала Георгия Жукова. Поскольку рапорт написан в связи с привлечением членов судебной коллегии (генералов и офицеров юстиции) к партийной ответственности, он адресован не Жукову-министру, а Жукову – члену Политбюро.

Этот документ, подлинник которого мне был предоставлен в 1989 году на несколько часов начальником одного из отделов суда Олегом Петровичем Темушкиным – с согласия председателя Верховного суда СССР Евгения Алексеевича Смоленцева – опубликован мною сначала фрагментарно, с факсимильным воспроизведением части текста и подписи[17], а затем полностью[18]. Естественно, автор рапорта пытался снять с себя какую-либо вину за неправосудный приговор и перенести ее целиком на других. Личная сверхзадача автора вполне очевидна. Нас интересует, однако, не чья-то вина (она огромна у всех причастных к этой трагедии, в том числе и у Чепцова, как бы он себя ни выгораживал), а хронология событий и расстановка действующих лиц.

Суду были преданы пятнадцать человек. Список возглавлял Соломон Лозовский. За ним следовали писатели Ицик Фефер, Перец Маркиш, Лев Квитко, Давид Бергельсон, Давид Гофштейн, академик Лина Штерн, врач Борис Шимслиович, актер Вениамин Зускин, историк Иосиф Юзефович (Шпинак), журналист Лев Тальми, сотрудники ЕАК – редакторы и переводчики: Илья Ватенберг, Чайка Ватенберг-Островская и Эмилия Теумин. Пятнадцатый обвиняемый, заместитель министра госконтроля РСФСР Соломон Брегман, в начале процесса тяжело заболел и умер (уже после того, как были казнены его «подельники») естественной смертью, если, конечно, смерть в застенке после пыток и унижений можно назвать естественной.