Аркадий Ваксберг - ИЗ АДА В РАЙ И ОБРАТНО

Хорошо обо всем осведомленный Абакумов точно рассчитал свои ходы. В его мудрую голову пришла дерзкая и вместе с тем простейшая мысль: соединить обе «разработки» – семьи Аллилуевых и ЕАК – в одну. Создать мощное дело – с множеством ответвлений… На этот счет у Лубянки имелся огромный опыт по формированию «контрреволюционных террористических групп». А тут связь никак вроде бы не пересекающихся линий напрашивалась сама собой. Дело в том, что Шатуновская, бывшая ученица Мейерхольда, активно выступавшая в прессе как критик и журналист, находилась в близком знакомстве с Михоэлсом и помогала ему в работе над статьями (театральными и публицистическими), которые тот писал. Для Лубянки не было ничего проще, чем провести цепочку от Аллилуевых к Шатуновской, от нее к Михоэлсу и всему ЕАК, а от них и к американской разведке. Тем более что с Аллилуевыми еще дружили и жили с ними в ближайшем соседстве жена начальника Тыла вооруженных сил СССР Андрея Хрулева – Эсфирь Горелик и сотрудник этого министерства, специалист по радиолокации, генерал Григорий Угер. Таким образом, семья Аллилуевых оказалась в плотном еврейском окружении, и, по лубянской логике, этого было вполне достаточно, чтобы шпионы – Михоэлс и другие еаковцы, – воспользовавшись такими связями, вытягивали из своих осведомленных знакомых важнейшие государственные тайны. Самой важной из важнейших, как напрямую сказано в следственных документах, была тайна «личной жизни Главы Советского правительства», которой «интересовались американские евреи»[6]. При этом, как сказано там же, не названных по именам американских евреев интересовала не только личная жизнь «главы» в прошлом, но и в настоящем – тоже. Речь, видимо, шла о широко распространявшейся немцами во время войны версии, будто бы Сталин то ли женился, то ли сошелся с некоей сестрой Лазаря Кагановича.

Независимо от достоверности версии, мысль о том, что кто-то осмеливается вторгаться в интимную сферу божества и перемывает его косточки, сидело занозой в сталинском мозгу. Лубянка старалась максимально использовать этот «пунктик» вождя. Еще за несколько лет до описываемых событий кинодраматурга Алексея Каплера – первую любовь дочери вождя, юной Светланы Аллилуевой, обвиняли в том, что по заданию английской разведки, естественно связанной с «сионистскими кругами», он пытался приблизиться к «главной» советской семье, чтобы раскрыть какие-то секреты вождя народов и продать их врагу…[7]

События стремительно развертывались в течение всего декабря 1947 года. 16 декабря, сломленная пытками и издевательствами, в которых отличился один из самых жестоких лубянских садистов и зоологический антисемит, – следователь по важнейшим делам Владимир Комаров, трудившийся в содружестве со своим коллегой Георгием Сорокиным, молодая Кира Аллилуева подписала протокол допроса, в котором утверждалось, что близкий знакомый семьи, старший научный сотрудник Института экономики Академии наук СССР Исаак Гольдштейн в беседах с ней высказывал «клеветнические измышления на советскую действительность». Он был тут же арестован и подвергся чудовищным пыткам[8], которые стоически выдерживал несколько дней, но затем, как он сам впоследствии признавался, впав в апатию и отчаяние, подписал все, что у него вымогали[9].

Теперь истязателям не хватало последнего звена: прямой или, во всяком случае, более короткой связи между Гольдштейном и Михоэлсом, поскольку в сочиненных чекистами многоступенчатых контактах, протянувшихся через всех Аллилуевых, потом еще – через их знакомых и соседей, Сталин мог бы и не разобраться. Для этой цели пригодилось одно близкое знакомство Гольдштенна с литературоведом, сотрудником научно-исследовательского института мировой литературы Захаром (Зорахом) Гринбергом, старым большевиком, некогда работавшим с Зиновьевым в его правительстве Союза Северных коммун (1918-1920 годы; Гринберг был в нем заместителем комиссара по просвещению). Как он выжил в эпоху Большого Террора, никто не знает, но вот теперь настал и его черед.

Гринберг тесно сотрудничал с ЕАК, составляя по его поручению обзоры выходящих в Советском Союзе книг еврейских писателей, а также книг, в которых рассказывалось о жизни советских евреев. Какое-то время он даже был работником аппарата президиума ЕАК. Естественно, он нередко встречался с председателем ЕАК, так что, – по версии Лубянки, – Гольдштейну, который набирался от Аллилуевых клеветнических сведений о Сталине и его личной жизни, сподручнее всего было передавать их Михоэлсу через Гринберга.