Петр Константинов - Синий аметист

Закончив завтрак, все, кроме Елени, вышли на террасу. Было довольно-таки свежо, хотя солнце щедро рассыпало свои лучи, словно пытаясь обогреть все окрест после затяжных дождей. Большие ворота имения были открыты настежь, и как раз в этот момент во двор въехала коляска Аргиряди.

Торговец, козырьком приставив руку к глазам, взглянул на человека, сидящего в коляске, и обернулся к дочери.

— Это Грозев, о котором я тебе говорил… С ним французский журналист.

Коляска остановилась под развесистой липой, растущей у лестницы. Из нее вышли Борис Грозев и корреспондент газеты «Курье де л'Орьан» Жан Петри, темноглазый, энергичный человек, который всегда был в курсе событий, происходивших в городе.

Аргиряди сошел вниз, обменялся рукопожатием сначала с Грозевым, потом с журналистом.

— Добро пожаловать! — поприветствовал он гостей. И добавил, обращаясь к Грозеву: — Как вам нравятся окрестности Пловдива?

— Они живописны, — отозвался гость, — но не так, как город…

Мужчины стали подниматься по лестнице. Борис взглянул наверх и на площадке увидел Софию. Рядом с девушкой стояли Апостолидис и Игнасио.

— Позвольте представить вам мою дочь, господин Грозев, — сказал Аргиряди. — Господин Петри уже знаком с ней.

Грозев сдержанно поклонился. София протянула руку, взглянув на него несколько ироничным, как ему показалось, взглядом. С Апостолидисом и итальянцем Грозев поздоровался кивком.

— Позвольте, я лишь распоряжусь отослать коляску в город и тотчас же присоединюсь к вам, — добавил Аргиряди и заспешил вниз. Через секунду донесся его голос:

— Никита, поедешь к дому Вылковича, возьмешь господина Сарафоглу, а затем — к конгрегации миссионеров католической церкви, где тебя будет ждать мисс Ани Пиэрс. Остальные приедут на своих экипажах.

— Папа, напомни ему и о господине Христофорове, — крикнула сверху София.

— Он знает, — кивнул Аргиряди и обернулся к гостям: — Ну как, господа, где вы предпочитаете расположиться — в доме или на террасе?

Дочь посмотрела на него, недоуменно вздернув брови.

— Ты ведь никогда не забываешь об обещаниях… — шутливо сказала она. — Мы спустимся к нижнему водоему. Там ровно и очень приятно для езды…

— Ладно, — согласился Аргиряди. — Но возьмите с собой и господина Грозева.

София повернулась к Грозеву:

— Господин умеет ездить верхом?

— Когда это необходимо, мадемуазель, — улыбнулся тот.

— В таком случае и господин Петри, наверно, присоединится к нам, — обратилась София к французу.

— Благодарю вас, — поклонился в ответ француз. — Я не любитель этого вида спорта и предпочел бы остаться с вашим отцом и отведать какой-нибудь старый напиток Хюсерлия…

София пожала плечами.

— Тогда поедемте, — сказала она Грозеву и решительно направилась вниз по лестнице.

Апостолидис и итальянец поспешили за ней. По пути девушка скептически оглядела брюки Апостолидиса, потом весело спросила, обращаясь к Грозеву:

— А вы, господин Грозев, сможете кататься без специальной одежды?

— Я привык ездить верхом при любых обстоятельствах, мадемуазель, — в тон ей ответил Грозев.

Из конюшни вывели коня для Грозева. Совсем неподалеку, привязанная к каменному столбу, нетерпеливо перебирала ногами лошадь Софии. Это было красивое, грациозное животное с длинными ногами и высоким крупом.

— Прекрасное создание, — восхищенно вымолвил Борис. — Как зовут?

— Докса, — ответила София, тоже с удовольствием глядя на гарцующую лошадь. И добавила: — Будьте внимательны с вашим жеребцом. Он объезжен совсем недавно — прошлой осенью.

Она приблизилась к лошади. Апостолидис и итальянец тоже подошли к своим коням, но стояли на значительном расстоянии от них, ожидая, пока слуга поможет взобраться Софии. Усевшись на лошадь, девушка слегка прикоснулась плеткой к косо посаженным ушам, заставив ее пуститься легкой рысью. Апостолидис и Игнасио, окружив девушку, последовали за ней.

Грозев постоял минутку, любуясь плавным ходом Доксы, затем ловко вскочил на жеребца, сильно стиснув его круп ногами. Конь действительно был молодым и буйным, но, почувствовав в седле опытного ездока, сразу покорился.

Еще в детстве, живя в Браиле и Болграде, Грозев испытал ни с чем не сравнимое удовольствие верховой езды на степных, полудиких лошадях. И вот теперь он ощущал гибкое, пружинистое тело животного, и это наполняло его душу блаженством. Грозев ехал позади всех, рассматривая обширные поля, принадлежащие Аргиряди. Свыкшись с однообразной картиной пастбищ и кукурузных полей в Северной Добрудже и Румынии, сейчас он в открытую восхищался щедрой и богатой южной землей. А хозяйство у Аргиряди поистине велось образцово. В имении были овощные плантации с оросительными каналами. Вода с помощью мельничного колеса накачивалась из реки в каналы, прорытые вдоль плантаций. Вдали виднелись рисовые поля, а слева располагались огороженные досками квадратные участки с рассадой, террасами спускавшиеся к реке.