Петр Константинов - Синий аметист

В тот день они почти не разговаривали. Как будто Павел боялся возвращения того, что сохранилось от детских дней, проведенных в Геранах.

Вернувшись в свое имение, он всю ночь не сомкнул глаз. Таинственная тишина, вливавшаяся в окно, показалась ему исполненной необыкновенно сильного напряжения, волновавшего душу.

С тех пор он полюбил долгие часы у окна и порой оставался там, покуда небо не начинало светлеть, будто вновь хотел ощутить первые прекрасные трепеты своей души. Но это желание рождало в душе тревогу, сомнения и вместе с тем надежды на то, что он, наконец, обрел столь желанный гармоничный мир. Этими часами тишины и раздумий искупался весь мучительный день, проведенный рядом с отцом…

Далеко, в Кукленском монастыре, ударили полночь. Павел очнулся от дум, зябко повел плечами. Во дворе сторож с фонарем в руке запирал ворота имения. С конюшни донеслось фырканье лошадей и беспокойный топот копыт по деревянному настилу. Дом погружался в сон. Ночной ветер, спустившись с Родоп, тронул верхушки тополей в глубине двора, и они глухо зашумели.

Имение Хюсерлий располагалось на берегу Марицы, утопая в белой кипени рано расцветших деревьев.

На террасу вышла Елени. Внимательно оглядев двор, она обернулась к дому и позвала:

— Софи… Софи… Спускайся вниз… Отец уже за столом.

— Сейчас, сейчас, тетя, иду, — послышался голос девушки, и в ту же минуту она показалась в окне своей комнаты.

София еще не успела переодеться, черные волосы были подняты наверх, что придавало ее лицу горделивое выражение.

— Мы тебя ждем, поторопись, — повторила Елени.

— Иду, иду, — засмеялась девушка и скрылась в комнате.

Обежав вокруг стола, она с размаху уселась на кровать. Возле подушки лежала раскрытая книга. Скинув синие, расшитые золотом ночные туфельки, София снова углубилась в чтение.

В столовой в третий раз разнесся удар гонга — Аргиряди никогда не начинал завтракать без дочери.

Заложив страницу, которую читала, София с досадой захлопнула книгу и оставила ее на столе.

— Уф, — огорченно вздохнула она. — Даже почитать спокойно не дадут…

И, не мешкая, принялась одеваться.

Сегодня они ожидали гостей, и нужно было тщательно подобрать наряд. Она выглянула в окно. Погода обещала ей удовольствие верховой езды, что в последнее время случалось так редко. София открыла шкаф и достала черную бархатную амазонку. Вынув из пучка шпильки, она тряхнула головой. Черные волосы веером рассыпались по плечам…

А в это время Аргиряди и Елени молча сидели в столовой, ожидая прихода Софии. Вкусно пахло свежезаваренным чаем и гренками.

София стремительно вошла в столовую. Амазонка выгодно подчеркивала по-девичьи изящную, хотя и несколько угловатую фигуру. Аргиряди молча посмотрел на дочь.

Девушка поцеловала отца, затем тетю и уселась за стол.

— Ты собралась кататься? — спросил отец, наливая чай.

— Да, папа, сразу после завтрака, — ответила София. — Всего на полчаса…

— Надеюсь, ты не забыла, что сегодня у нас будут гости, — сказал Аргиряди. И добавил: — И очень тебя прошу, не спускайся к реке. Глина еще не просохла, могут быть оползни…

— Не беспокойся, папочка, все будет в порядке, — ответила София, с наслаждением вдыхая аромат чая.

Снаружи послышался топот копыт и громкие голоса.

— Господин Игнасио с кузеном, — доложила служанка Цвета, торопливо смахивая пыль со стульев, расставленных на террасе.

Через минуту гости вошли в столовую. Аргиряди встал из-за стола и, приветливо улыбаясь, пошел им навстречу. Поздоровавшись с гостями, он обернулся к служанке:

— Цвета, принеси еще два прибора.

— Нет, нет, спасибо, мы уже позавтракали, — торопливо отказался Апостолидис и направился к Елени и Софии. На нем был новый, необычной кройки костюм с брюками-гольф из ткани в клеточку. Икры ног плотно облегали гетры с множеством блестящих кнопок и шнурков. Заметив, с каким любопытством рассматривает Аргиряди его костюм, Апостолидис не без удовольствия пояснил:

— Последняя мода… Английский фасон… для какой-то игры, подобной крокету… Я надеваю его для верховой езды… Очень удобно, знаете…

— Вы на лошадях? — спросила София.

— Да, кузина, — учтиво поклонился продавец сукна. — Хочу объездить нового жеребца, которого я купил на прошлой неделе. А моего я отдал Игнасио. Верховая езда — дело для него новое, ему нужна спокойная, послушная лошадь.

Игнасио в ответ только улыбнулся. Он сидел у камина в бархатном костюме для верховой езды, который делал еще более округлыми его и без того внушительные формы.