Станислав Пономарев - Быль о полях бранных

Седло Киприану дали, и он сам споро оседлал коня и через мгновение уже сидел на нем.

— Ловок! — восхитился даже Серкиз. — Эй, поп-бачка, иди в дружину мою, сотником сделаю!

— Вперед! — распорядился Федор Свибло. — Серкиз, перестань зубы скалить! Проводи их до пределов Тверской земли. Да гляди мне, чтоб не утек кто. Заметишь, чего не так, головы руби без пощады!

— А как же, — ответил тот весело. — Конечно, срублю.

Вопреки ожиданиям и твердому обещанию, даже великий князь Тверской Михаил Александрович, давний и непримиримый противник Москвы, не захотел дать приюта опозоренному митрополиту и его присным. Коляску только подарил и три телеги для дальнейшего пути. И поехал Киприан аж до Киев-града, откуда дорога позора его пролегла.

Из древней столицы Руси, будучи под защитой литовского меча, непризнанный митрополит послал проклятие и отлучение от церкви Великому Князю Московскому и Владимирскому Дмитрию Ивановичу, а также верным сподвижникам его, мирским и духовным.

Но на Руси только посмеялись над этим. Злость — плохой помощник во всех делах, а уж в государственных — тем паче! А Киприан заодно проклял и Михаила Александровича Тверского. Тот возмутился:

— Вот паскудник, а я ему еще возок подарил и яств на дорогу дал...

Так впервые столь решительно мирской князь отрек от себя неугодного ему духовного царя всея Руси — митрополита. Самого патриарха Константинопольского не послушался. Да мало ли чего Дмитрий Иванович, будущий Донской, сделал в свое время первым !

Земля Рязанская. Самая горькая и героическая в суровые и безжалостные времена татаро-монгольского господства. Она многие годы грудью закрывала и Москву, и Тверь, и Новгород Великий.

Порубежная застава Северо-Восточной Руси — Рязань первой встречала полчища степняков и последней провожала их, исходя пожарами и кровию людской. Любой другой народ бежал бы отсюда без оглядки. Но руссы оставались и снова, и снова готовы были на подвиг во имя отчих очагов и родины своей многострадальной!

Здесь за много поколений выросла особая порода людей. Они с малых лет становились воинами. Каждый смерд, горожанин, купец сызмальства умел ловко сидеть на коне, на всем скаку врага заарканить, точно и неотразимо нанести удар мечом или копьем, попасть из лука в стремительного степного наездника. Рязанцы знали, как в чистом поле уйти от погони, скрыться в, казалось бы, открытой степи и внезапно напасть из засады. А уж в лесах рязанцы полновластными хозяевами были. Неодолимый полководец Востока Араб-Шах-Муззафар, не раз бивший самого Аксак-Темира, ощутил это на себе: из четырех туменов недавно в степь прорвалась едва половина его воинов, к тому же каждый третий из оставшихся в живых был ранен и неспособен к бою!

На полевых работах мальчишки рязанские следили за окрестностью с вершин высоких деревьев: не подступиться находнику незамеченным. А отцы их и старшие братья рогатины, мечи и щиты к сохам и лошадям приторачивали, чтоб всегда под рукой оружие иметь. Даже особую упряжь изобрели жители земли Рязанской. Мгновения требовались, чтоб выпрячь лошадь из сохи, телеги, плуга и уже верхом, во всеоружии, быть готовым к бою.

Обитателей этого княжества, особенно самых южных его областей, можно было уподобить засечным казакам, появившимся на рубежах Русского государства позже, через много лет. Разница была только в одном: рязанцы сами себя кормили трудами великими и от врагов отбивались.

Алчные-соседи хотели бы прибрать к рукам благодатный край героических людей. Ордынцы — чтоб сборщиков дани посадить хотя бы по градам и весям. А соседние русские княжества — чтоб стать сильнее с приобретением таким и силой новой объединить под десницей своей всю Русь!

Впрочем, с такой же целью поглядывал на соседей и сам Олег Иванович — великий князь Рязанский. То отбиваясь от ордынцев, то мирясь с ними, он искал союза с другими русскими великими князьями, но в кабалу им не давался. Тем более у рязанцев был гневный повод не очень-то считаться с мнением властителей Северо-Восточной Руси: в 1237 году могучий князь Владимирский Юрий Всеволодович оставил Рязань одну перед Батыевыми полками. И более страшного и опустошительного нашествия не испытала тогда ни одна русская сторона. На Рязанской земле тогда погибли почти все!..