Федор Шахмагонов - Ликуя и скорбя

— Без вас не сдюжим!— ответил с отчаянием воевода.— Примите к себе.

— Ты там нужен. Пусть хан соберет все силы под крепостью! Легче разить будет!

— Так то ж Орда! — с ужасом выговорил воевода.

— Стоять на стенах, ворот не открывать!— приказал Боброк.

Ордынцы покрутились около городка, поскакали к Переяславлю донести хану, что есть на Рязанщине городок, что затворился, стоит и Коломна, а жители из Коломны не разбежались.

— Князь Олег,— сказал хан,— печалился, что Москва отняла Коломну у рязанцев. Мы вернем ему коломенские угли!

Хан рассмеялся своей шутке, а темники и его эмиры возрадовались, что хан отдает им богатый московский город.

Боброк переправил через Оку тысячу стрелков в щуровскую крепость. Послал с ними за старшего Пересвета. В щуровской крепости всего-то защитников — полсотни воинов, да посадские вооружились луками. Горожане грели воду в котлах, плавили на кострах смолу. Не ждал воевода такой допомоги от Москвы. Тысяча воинов с самострелами. Железным кольцом опоясалась крепостенка. У старого воина слезы застилали глаза от умиления и радости, что уготовил московский князь наручатскому хану.

Московскую конную дружину Боброк вывел из Коломны и укрыл в лесу над обрывистым берегом, за широкой луговиной, что опоясывала крепостные стены города.

Первые сотни наручатского хана вышли из щуровского леса на приокские луга к полудню. Поскакали всадники к стенам, осыпали их стрелами. Начали выкрикивать ругательства. Ни одной стрелой не ответили со стен. Пересвет приказал стрельцам хорониться за стрелышцами и никак себя не показывать. Щуровским воинам велел стрелять, если ордынцы подскачут к стенам. Однако ордынцы остереглись. Ждали, когда подойдут главные силы тумена правой руки. Тумен левой руки жег и грабил Лопасню.

Пришел хан и раскинул шатер. Поскакали толмач с трубачом к воротам. Толмач объявил, что хан помилует воинов, если добром откроют ворота, если ворот не откроют, смерть всем в городе. Давно никто не верил ордынским посулам. Только открой ворота, ворвутся, никому не будет пощады. Никто не вышел на стену ответить толмачу. Покричал, покричал и завернул обратно. Хан спешил сотни, приказал тянуть тараны к воротам. Не того ожидал Пересвет. Мало выставил хан воинов под залпы железных стрел. Вот начали закидывать ров перед воротами землей, бурдюками, охапками сучьев и бревнами. Пора щуровцам бить стрелами. Полетели со стен стрелы, полетели камни, полилась кипящая вода. Стрелки Пересвета себя не обнаруживали. Подавить стрелков из лука подошли ордынские пешие воины. Встали строем в три ряда. Пускают стрелы, льют как дождем.

Пора! Пересвет затрубил в турий рог.

Рвануло воздух, как ударом грома. Глухой удар нашедших свою цель железных стрел. Один залп, тут же второй.

Три сотни ордынцев стояли в три ряда, воин от воина на локоть. В такую цель не промахнуться, в такую цель бить все равно что в мертвое дерево. Что случилось с его стрелками из лука, хан сразу и не понял. Стрелу из лука видно в полете, железную стрелу в полете из самострела глаз не видит. Будто косарь взмахнул острой косою, и легла под жалом косы трава. И те, что наметились бить тараном, не поняли. Легли под железными стрелами.

Рысью, а потом в намет помчались всадники от хана узнать, что случилось. Ни один не доскакал, полсотни легло под залпом из самострелов, а те, что уцелели, повернули коней назад. Шли грабить, а не воевать Русь, не привыкли к таким встречам.

Хан послал гонцов за туменом левой руки. Не уходить же от города с пустыми руками!

Тот, кто обороняется, может ждать. Тот, кто нападает, ждать не может. Этот закон войны Тогай знал. Он боялся, что его быстрый поход изгоном затянется и к рязанскому князю придет на помощь Мамай.

Две тысячи пеших воинов кинулись на приступ, со всех сторон полезли на стены.

Начался приступ и на стены Коломны.

Из леса на высоком холме Боброк смотрел и взвешивал, когда же ему ударить конной дружиной по ордынцам, приступающим к стенам Коломны. О том, что произойдет с щуровскими стенами, он знал наперед. Немногие, спустившись в ров, выбрались из него. В двух-трех местах удалось ордынцам приставить лестницы. И только. Лестницы опрокинули, а те, кто попытался взобраться по лестницам, остались лежать у стен. Откатилась волна пеших, поредела, и хан ужаснулся. Горстка бежала вместо тьмы ото рва. Бежали, будто увидели лицо смерти, взлетали на коней и мчались к ханскому шатру.

Знал Тогай и еще один закон войны: если наступающий дрогнул в бою и бежит, он разбит.