Федор Шахмагонов - Ликуя и скорбя

«Приняв от Верховного Промысла управление над людьми, должен не только пещись о своих и управлять свою жизнь, но приводить в покой от треволнения все, обладаемое тобою. Будь благорассудителен, чтобы от одного болезнь не перешла на многих; исправляй без злобы, как искусный врач, целя язву, режет без гнева. Нужно со вниманием смотреть, чем лучше действовать: строгими ли мерами, производящими раздражение, или кроткими и смягчающими. И если врачуемые от мертвых дел переходят к жизни, то ты уподобишься пастырю Христа...»

Отец княжича не бессмертен. Княжить Ивану рядом с ним, московским князем. Откупил Ивана.

Мамай сказал:

— Словам твоим не верил! Отдал деньги за сына Михаила тверского — значит, не рвешься Тверь под Москву ставить. Деньгам верю!

Дмитрий дивился. Неужели в Орде способны верить только в грубую силу, только в подавление, в уничтожение соперника и не понимают, что с соперником можно выступить и в союзе? Дмитрий ни в чем не лукавил и не пытался обмануть Мамая, было похоже, что Мамай сам себя обманул.

Но это было далеко не так. Мамаю не нужна была Москва соединительницей всей Руси, нужна была сильная Москва, способная ослабить Литву, но не столь сильная, чтобы иметь возможность противостоять Орде.

Пока Дмитрий шел окольными путями через Серпухов к Дону и от Дона через Куликово поле в Орду, ждал на ордынских кочевьях встречи с Мамаем, а затем с отроком ханом, ордынские послы поднимали против Москвы Тверь и Рязань.

Узнав про то, Дмитрий позвал Василия Вельяминова и Андрея Кобылу обсудить, как обойтись с рязанцами.

— Я Олега не обижал и от него обиды не видел до сей поры!— объявил Дмитрий.— Пошлем мира просить!

— Высоко вознеслись великоумные рязанцы!— молвил Василий Вельяминов.— Возгордились, что прошла им вылазка на Лопасню при Иване Милостивом.

— Не от ума, а от полоумия! — добавил Андрей Кобыла.

«Да, кому же не ясно,— думал про себя Дмитрий,— кто толкает Рязань на Москву? То Мамай выравнивает коромысла, уравновешивает Рязань и Москву».

— Рязанцев проучить!— согласился Дмитрий.— Я не поведу войско на Олега, с ним нам еще долго жить... Поведет воевода Дмитрий Волынский. Мамаю не показывать, что мы уже знаем о Рязани.

Дмитрий получил ярлык на великое княжение, Мамай проводил его с почетом, Дмитрий не знал, что его опередили гонцы Мамая в Рязань к Епифанию Коряеву, тоже другу Орды, каким был и Иван Вельяминов. Мамаевы гонцы сказали Коряеву всего лишь два слова: «Возьмите Коломну!» Олегу было сказано: «Князь Михаил приведет Ольгерда, у князя Дмитрия связаны руки, иди на Москву, иначе будет поздно!»

Не на погибель княжеству и многострадальной земле, принявшей первый удар Бату-хана, сел на стол княжить Олег. Видел, что в дружбе с Москвой исход из бед, а как оправдать себя перед боярами, что не хочет брать Коломну, искони рязанский город? Как оправдать отказ, если Мамай и Орда благоприятствуют?

Явились во главе с Епифанием Корневым, забыв свои распри, одолели жадность и желание отхватить кусок от Москвы.

— С кем пойдем? — спросил Олег.

— Ополчим всякого, кто имеет силу в руках!—отвечали бояре.

— У Дмитрия сильное войско!

Тут выступил Коряев.

— Знаю я это войско! Собрал юнцов, сунули им палки в руки и напугали Тверь и Орду! Не забыть взять ремни да веревки, чтобы перевязать этих ратников!

Приговорили двигаться на Коломну, войско собирать в Старой Рязани, подальше от глаз Москвы. Олег, однако, последнего слова не сказал. Взял ночь на раздумье. На ночь глядя явился к князю в терем Епифаний Коряев.

Гридни доложили о приходе боярина. Олег велел впустить, а сам ушел в молельню за спальней. Встал на колени перед образами и истово крестился, решил дать понять боярину, что советуется с господом. Боярин остановился на пороге молельни, снял горлатную шапку и перекрестился широким крестом. Князь читал молитвы, не оглядываясь на боярина. Боярин постоял некое время, не прерывать же такие горячие молитвы? Потом кашлянул.

Олег оглянулся. Встал с коленей:

— Что скажешь, боярин?

Один глаз Епифания косил в сторону, глаз здоровый направлен в лицо.

— Пришел оберечь тебя, князь!

— От чего оберечь?—спросил Олег, догадываясь, с чем явился старый хорек.

— Нехорошо говорят бояре меж собой!— ответил Епифаний. — Выдал, говорят, с головой рязанцев московскому князю!

Олег понял, что это угроза, но виду не подавал, выводя боярина на большую откровенность.

— Всегда говорят, что государь нерешителен, когда он умеет думать! Боярам говорить, а мне отвечать перед богом!