Федор Шахмагонов - Твой час настал!

Солнце припекало. Пыль на дороге клубилась желтым валом, хрустела на зубах. До ночи немногим не дошли до Троицкой обители. Егоркиных ездоков устроили в ямской избе. Остальные кормили комариков у костра. Егорка прибился к костру стрельцов. Стрельцы угостили его похлебкой из общего котла. Егорка поинтересовался:

— С чего бы для пузатого ляха и на осу схожей его дочке такая сторожба?

Стрельцы переглянулись. Один из них них, посмеиваясь, пояснил:

— Не твоего ума дело. Сказано — вези, так вези, скажут скидывай в овраг, так скинешь.

А другой стрелец добавил:

— Говоришь бабенка на осу похожа, гляди как бы эта оса тебя до смерти не ужалила.

Егорка заскучал и показал, что ему вовсе не интересно кого везет.

— Польские гости мне без нужды. Знать бы, когда меня отпустят?

Тут же получил разъяснение:

— Ты на царевой службе, а когда ей конец, об том царь знает!

Каков ныне царь знал и без стрельцов, потому положил про себя — бежать.

Троицкий монастырь миновали в обход, словно бы прятали польских гостей от лишних глаз. Вошли в провальные леса. Сосны не в обхват. Дорога сузилась, рядом с телегой конному нет пути.Отец и дочь о чем-то заспорили на своем языке.Дочь, вдруг, обратилась к Егорке:

— Известно ли тебе, возчик, кого ты везешь?

Егорка, хотя и был предупрежден стрельцами, любопытства своего не потерял к тем, кого вез. Осторожно ответил:

— Сказано едем до Ярославля, а кого везу, не сказывали.

— Скажи, возчик, служил ли ты царю Дмитрию?

— Как же не служить царю? Царю всяк служил. Перед лицом царя Дмитрия я лицом стоял. Он на коне, а я пеши. А потом он на Красном крыльце пожаловал мне струги делать, чтоб под парусом по Волге плавали. Не стало царя Дмитрия, струги стали без нужды.

— Царь тебя жаловал?

— Жаловал... Струги делать пожаловал.

— А скажи мне: как тебя называть?

— Егоркой называют.

— Царь тебя жаловал, ты любил его?

— Царь не девка! С чего бы его любить? Государя почитать надобно.

Спрос продолжался:

— Царя не стало, сказывали тебе, что сделалось с его супругой — царицей?

— Я в Москве не пребывал на его свадьбе, а в моем углу не слыхано.

— Знай же, Егорка, что везешь ты царицу Московскую, супругу царя Дмитрия и отца моего.

До се Егорка не оглядывался. Оглянулся в испуге, да тут же и подумал, чего пугаться. Слов его никто не слыхал, службу исполнял, как велено.

Марина продолжала,начатый разговор.

— Вижу, Егорка — не веришь, что с тобой говорит царица.

— Веруя едино в Бога, а более ни во что!

— Вернется царь Дмитрий, поверишь. Неужели старая крыса могла загрызть ясного сокола? Ушел он собирать войско, что бы отомстить изменнику, коего ныне царем называют.

— Хотя бы и взаправду царица, а слова твои опасные...

— Ты с приставами и стрельцами помалкивай, тогда службу царю сослужишь, я твоей службы не забуду.

В Ярославле уже было приготовлено подворье для царского тестя и царицы. Соединили две избы в одну. В одной избе место для Мнишка, в другой горница для Марины. У каждого свои слуги. Зажили будто господа. Здесь тайна перестала быть тайной. Называли их по именам, а кто-то из приставов в насмешку заметил:

Во тебе, царица, дворец!

В Ярославле строгости не московские. Разговоры вольные. Говаривали, что царь Дмитрий, хотя бы и убит, а Марина, его супруга: разве не царица? А иные шептались с уха на ухо, что царь Дмитрий спасся и скоро явится.

Егорка толкался в толпе любопытных возле царской избы. Окликнула его польская бабенка.

— А ну мужичина, принеси бадью воды, мне в гору не под силу.

Почему же не услужить? В упрек такую службу не поставят. Егорка подхватил бадью, и — бегом под гору, к колодцу. С бадьей обратно поднимался тихим шагом, чтоб не расплескать воду. Та ж польская бабенка распахнула калитку, пропуская Егорку во двор. Стрельцы не обеспокоились. В их понятии Егорка человек не опасный. Ставил он в сенцах бадью на лавку, тут и подошла к нему царица.

— Егорка! — прошептала она, — сослужи службу царю Дмитрию. Возьми у меня грамоту, спрячь ее покрепче. Отнеси грамоту в монастырь Борисоглебский, что стоит неподалеку от Ростова. Найди в том монастыре монаха Николая Мело. Передай ему грамоту. Вернется царь Дмитрий, не обойдет тебя милостями.

Передала ему свиток с грамотой и мешочек похожий на ладанку.

— Здесь тебе злотые на дорогу. Сейчас я бедна, а вернется царь Дмитрий, награжу тебя по царски. Приставам не говори себе на погибель!

Егорка вышел и опасливо оглянулся, не обыскали бы стрельцы. Стрельцы играли в кости, взгляда на него не обратили. Ушел на берег. В кустах, в потае, достал из-за пазухи мешочек. В мешочке польские злотые. Такого богатства, отродясь в руках не держал. И весь труд — отнести грамоту монаху. Опасно? А ради чего себя оберегать? Жива ли Екатерина, где там среди казаков затерялась Настасья? Одно живое существо при нем — Ночка. Ночкой лошадку назвал, потому, как появилась на Божий свет ночью.