Александр Казанцев - Ступени Нострадамуса

Мы простились друзьями.

Но я не мог избавиться от ощущения, что все это лишь разыгравшееся воображение. Не говорят люди белыми стихами, не могут существовать незримо три трехмерных мира в разных измерениях и в разных временах. И кольцевые волны, перекликающиеся с воззрением Пифагора, не более, чем сон.

Однако в руках у меня осталась рукопись. Не могла же она возникнуть из ничего во сне? Мне не терпелось прикоснуться к ней, неужели написанной мной самим в забытьи?

Но «забытье» было полно забот о грядущем, притом обоснованным, опирающимся на те же катрены Нострадамуса, верность которых не раз подтверждалась. И на живые исторические персонажи, и вполне возможные эпизоды их жизни.

И я решил, что независимо от того, кто был загадочный историк неомира Наза Вец, новеллы его должны стать общим достоянием как предупреждение о возможных катастрофах, грозящих нашей Земле, а главное о том, как их можно избежать и что произойдет, если этого не сделать.

Прочтя новеллы, я рассудил, что в объяснении того же Наза Beца, с принятием его гипотез о трех сопредельных мирах, все это могло бы быть. Главное в том, что перед нами вставали реальные исторические личности, какими их увидел Наза Вец, обладая пусть сказочно, возможностью встречаться с ними. Недаром назвал он цикл первых новелл «НЕВЕРОЯТНЫЕ ВСТРЕЧИ». Невероятные, но возможные, которые я, по крайней мере, принял действительно состоявшимися.

Последний цикл новелл (повесть «Конец Света») — реальная картина несчастий, которые уготовил себе на Земле сам человек, и как он мог бы спастись от губительных последствий.

И пусть даже звучит все написанное как строки сонета, посвященного мной когда — то Ивану Ефремову, великому нашему фантасту:

Именно воображение должно предостеречь людей от возможных всепланетных бед…

Ведь Наза Вец задумал изменить направление развития нашей цивилизации, как догадался я.

Я приложу усилия, чтобы все написанное им опубликовать, уверенный в той пользе, которую нам это принесет, когда мы станем подниматься по ступеням Нострадамуса из глубины веков в грядущее, которое сами можем изменить, не повторив несчастий неомира.

Свою вторую книгу, как и первую, я намеренно начинаю с рассказа о человеке удивительном. Сегодня о нем знают многие в связи с его предсказаниями. Но, как говорится, все по порядку.

Райской обителью называли южане приморский городок Ажен.

Его зеленые улицы походили на бульвары с деревьями по обе стороны, прикрывающими собой уютные домики горожан, ухаживающих не только за уличной зеленью, но и за плодовыми садами в каждом дворе.

Весной, когда цвели яблони, груши, а перед тем вишни, город превращался в сплошной цветник. Воздух наполнялся пьянящим ароматом, которым наслаждались все прохожие.

Но за последнее время опустели улицы городка, не решались ходить по ним ни местные жители, ни гости их, а по проезжей части вместо колясок уныло проезжали теперь скрипучие телеги с просмоленными гробами погибших от страшной эпидемии чумы.

Но особенно пустынной была одна улица, где прохожие и даже печальные процессии с людьми в просмоленных балахонах с капюшонами обходили один дом, словно особо заклятый.

Недавно хозяин этого дома схоронил и свою красавицу жену, и малых деток, разделивших общую участь сгоревших около кладбища на очищающих кострах, ограждавших остальных граждан от заражения миазмами безжалостной болезни.

И, видимо, от горя лишился несчастный отец семейства рассудка. Был он врачом, бессильным против чумы, хоть и старался облегчить участь больных. Но призванных к самому Господу Богу не остановит никакая медицина!

И когда погибли от чумы все члены семьи доктора, он проявил себя так странно, что стали чураться его сограждане Ажена.

И понятно! Многие из них видели, а кто не видел, слышали, как этот несчастный муж, отец и врач в припадке безумия, являясь на кладбища, старался заразиться чумой от трупов погибших.