Геннадий Комраков - Мост в бесконечность

Так и не договорились в тот раз, не нашли единого мнения. Да еще Федор ненароком обидел Цивинского, сказав под конец:

— Был бы Михайло Иваныч тут, рассудил бы правильно…

— А я, выходит, толкаю на безрассудство! — Вацлав сорвался в крик. — Благодарю покорно! Пусть Бруснев и ходит сюда…

— Кипятиться не стоит, не в девичьей рукодельничаем, — нахмурился Федор. — Мы уважаем вас, понимать надо… А только и вы за детишек нас не считайте. И Брусневу… Что ж, скажите — забываем помаленьку, какой он есть… После шелгуновских похорон не виделись.

Вспыльчивый, но отходчивый Цивинский попрощался со всеми за руку, Афанасьеву заглянул в глаза:

— Непременно передам…

Вот и пришел Михаил Иванович пощупать, чего же все-таки хотят рабочие? Да не к Фомину на очередную сходку центрального кружка, а прямиком к Афанасьеву, зная, что от него во многом зависит линия комитета: слово Федора приобрело значительный вес. Причем перевел разговор к маевке резко, так, будто бы Бруснев более других стремится отметить новый праздник, поддерживая решение социалистического конгресса, а Федор Афанасьевич с Егором Климановым якобы противятся. Видать, Цивинский лишнего наговорил. Не удержал обиду при себе, пожаловался…

Афанасьев снял очки, покусал дужку:

— Что ж, Михаил Иваныч, вокруг главного ходить, давай откровенно… Так и скажи, ежели что: ошибаетесь, мол…

Бруснев побарабанил согнутыми пальцами по столешнице, нахмурив широкие брови, молчал минуты две. Потом, откинувшись на гнутую спинку дешевого венского стула, посмотрел в потолок и развел руками:

— А я и сам не знаю, Федор Афанасьевич, ошибаетесь или нет… Если по правде, манифестацию вряд ли соберем. Ты правильно заметил: фабричные по первому зову за нами не пойдут — с заводами и фабриками связь слабоватая… Можно сказать, связи вовсе нет. И Егор прав: в парке под присмотром городовых — не маевка. Но что делать-то? Скажи, Федор Афанасьевич! Неужели ничего не придумаем?

Теперь Афанасьев надолго замолчал, опустив голову. Всегда было: действовали по указке Бруснева, слушались каждого слова, упаси бог, не перечили. Понимали, что он, ловкий конспиратор, один из сильнейших в Петербурге марксистов, несет тяжелое бремя, возглавляя организацию. Были благодарны ему за то, что подбирал толковых людей для занятий в кружках; без них мастеровые, которые из грамотных, вряд ли сумели бы найти дорогу к политике, барахтались бы на мелководье, почитывая легковесные книжицы. А нынче, шутка сказать, поболее двадцати кружков занимаются пропагандой марксизма! После «Северного союза русских рабочих», разгромленного жандармами еще в восьмидесятом году, после группы Благоева, кружка Точисского брусневская организация самая сильная в столице. Правда, на фабриках и заводах агитацию не вели, Михаил Иванович всегда говорит: «Наша задача — воспитать рабочих-интеллигентов, вооружить их знаниями для дальнейшей борьбы». Человек головой рискует: создание организации охранка не простит, пронюхает — на каторгу упекут…

Да, авторитет у Бруснева крепкий. Скажет твердо: «Выходим на манифестацию!» — пойдут, как головой в омут. И он, Афанасьев, тоже не отстанет; на миру, как говорится, смерть красна. Но сегодня Михаил Иванович пришел к нему в смятенном состоянии духа, без обычной своей уверенности и спрашивал тревожно, что придумать, как отпраздновать Первое мая?

Афанасьев поднялся из-за стола, прошелся по скрипучим половицам к окну, долго смотрел, как по кирпичной стене соседнего дома гуляют отблески фонаря. Почему-то вспомнилось, как давным-давно коротал пасхальное утро на берегу Пеледи, когда последний раз побывал в Язвище. Слабо горел костерок, шумели на ветру вершины берез. До деревни — рукой подать, а казалось, что нет людей на тысячу верст.

— А ежели для самих себя устроить демонстрацию? — Федор сказал робко, размышляя вслух. — Где-нибудь подалее, к примеру на островах. Там никто не увидит, сколь соберем людей — все наши. И песни можно петь, какие захочется, и поговорить по душам… Как смотришь, Михаил Ииаиович?

— А почему обязательно на островах? — Бруснев, загоревшись идеей, вскочил. — Да разве мало хороших мест вокруг Петербурга? Отыщем, обязательно отыщем укромный уголок… Я сам займусь! Завтра же с Климановым займемся… А тебе поручаю вот что: посмотри на фабрике, кого можно позвать. Из наших кружков — само собою, но ты поищи новичков, из самых надежных… И вот еще: подготовься выступить с речью. О чем говорить — сам подумай…