Энн Райс - Иисус - Возвращение из Египта

Над столиками менял, что стояли вдоль колоннады, я увидел обгорелую крышу, тянущуюся в обоих направлениях. Крышу чинили работники с блестящими от пота телами. Одни скоблили и чистили уцелевшие камни, другие подгоняли по размеру новые камни и крепили их с помощью раствора. Мне эта работа была хорошо известна.

Но никогда раньше я не бывал в столь огромном здании. Со своего места я не видел ни левого, ни правого конца колоннады. Капители колонн восхитили меня совершенством линий. Большая часть позолоты уже была восстановлена.

Вокруг меня все громче и разгневаннее звучали голоса. Мужчины и женщины спорили с менялами. Клеопа терял терпение.

— Какой смысл спорить? — по-гречески обратился он ко мне. — Послушай их. Разве они не знают, что менялы это те же грабители? — Клеопа назвал менял тем же греческим словом, которым мы называли мятежников, живших в холмах, тех самых, что спустились и захватили Сепфорис, после чего туда пришли римляне.

В наше первое посещение храма кровопролитие не позволило нам даже добраться до столиков менял. Теперь же мы пробились к столам, и нас оглушил сердитый гомон.

— Раз ты хочешь купить двух птиц, то должна дать мне вот такие монеты! — говорил по-гречески мужчина женщине, стоявшей перед ним с выражением полного непонимания на лице. Она что-то спрашивала у него на арамейском языке, который отличался от нашего, но все же я мог понять некоторые слова.

Когда Иосиф, не говоря ни слова, протянул женщине нужные монеты, она замотала головой и не приняла их.

Иосиф, и Клеопа, и остальные мужчины обменяли свои деньги молча, но потом Клеопа не выдержал и воскликнул:

— Ах вы, кучка воров! Наверное, вы горды собою!

Менялы отмахнулись от него, почти даже не оторвавшись от своих дел. Иосиф сердито взглянул на Клеопу.

— Только не в Доме Господнем, — сказал он.

— А почему нет? — спросил Клеопа. — Господь знает, что они воры. Они берут слишком большую плату за обмен.

— Оставь это, — сказал дядя Алфей. — Сегодня еще не было стычек и волнений. Хочешь стать заводилой?

— А почему они берут большую плату? — спросил у отца Иаков.

— Я не знаю, много они берут или нет. Но я готов заплатить столько, сколько они просят, — отвечал ему Иосиф. — Мы пришли сюда, взяв достаточно денег, чтобы купить птиц. У меня не взяли больше, чем я готов был отдать.

Мы были уже в том месте, где держали голубиц. Жарко светило солнце. Я сбил ноги о плиты, покрывавшие двор, хотя это были красивые плиты. Я слышал в толпе все больше сердитых голосов, все больше ссор, и громче людей был клекот и воркование птиц. Нам пришлось долго ждать, прежде чем мы добрались до их клеток.

Вонь там стояла хуже, чем в любом хлеву Назарета. Сквозь решетки сочилась грязь.

Здесь даже Иосифа удивили цены, которые просили за животных для жертвоприношений. Однако торговец был резок и немногословен, он просто указал на толпу ждущих людей.

— Хочешь, сам садись здесь и торгуйся с этими людьми! — буркнул он. — Или неси своих птиц без изъяна из самой Галилеи! Ты ведь из Галилеи, я прав? Я догадался по твоей речи.

Куда ни повернись, везде люди ссорились. Одна семья пришла вернуть птиц, потому что священник отказался их принять. Торговец кричал по-гречески, что птицы были безупречны, когда он их продавал. И опять Иосиф предложил семье заплатить за других птиц, но отец семейства отказался, правда, поблагодарил Иосифа за щедрость. Женщина рыдала:

— Я шла сюда четырнадцать дней, чтобы принести эту жертву.

— Послушайте, позвольте нам заплатить за пару голубей для вас! — настаивал Клеопа. — Я не дам денег вам в руки, — обратился он к женщине. — Я передам их этому человеку, а он даст вам двух новых птиц. Тогда это будет ваша жертва, а не наша. Понимаете? Вы же ничего у меня не возьмете, чтобы получить ее. Деньги возьмет торговец.

Женщина перестала причитать. Она посмотрела на мужа. Тот подумал немного и согласился.

Клеопа заплатил.

Торговец дал женщине двух бьющих крыльями голубей, а птиц, проданных ей ранее, тут же сунул обратно в клетку.

— Ах ты воришка несчастный! — пробормотал Клеопа.

— Да, да, — кивал торговец.

Иаков быстро сделал свою покупку.

Мне в голову пришла мысль, напугавшая меня. На этот раз это было не воспоминание о сражениях или о человеке, погибшем на копье, это была совсем другая мысль. Я подумал, что это место не является домом молитвы, это вовсе не прекрасное обиталище Яхве, куда все приходят поклониться Ему. Заповеди о жертвоприношениях казались такими простыми, когда мы заучивали их в школе по священным книгам. Здесь же я видел огромную рыночную площадь, до краев наполненную шумом, злобой и разочарованием.