Розов Александрович - Акведук Пилата

Этот прием в римской политической игре и называлось «схватить завтрашнюю кошку за сегодняшний хвост». Я был уверен, что через несколько дней храмовая верхушка устроит бунт. Я был уверен, что у меня хватит сил его подавить. Наконец - и это главное - я был уверен, что Цезарь Тиберий прочтет только первое сообщение о бунте, а все последующие бросит на пол со словами «не новость, уже знаю».

Лишь после того, как «быстрый подобно ветру» Аскер Сармат умчался с депешей, я принял Каиафу.

- Прокуратор, я пришел подать от лица храма жалобу на разбой и бесчинства, учиненные в храме легионерами под руководством человека по имени Квинт Сестий.

- Разбой? – переспросил я, - бесчинства? Так. Центуриона Квинта Сестия ко мне.

Сестий был спокоен, как гиппопотам. Услышав, что местные понтифики обвиняют его в разбое, он с достоинством положил на стол два свитка: один - с описью реквизированных храмовых ценностей, другой - с описью ценностей, сданных в преторию.

- Мой префект, клянусь Марсом и аквилой, сдано все, до последней побрякушки. Не веришь моему слову - так пусть аудиторы проверят.

Я даже сделал вид, что рассержен:

- Клянусь аквилой, Сестий, я не похож на тех штатских сквалыг, которые доверяют чернильницам больше, чем боевым товарищам.

- Я так и думал, префект, солдат солдата за милю чует. Но лучше все-таки отдай бумаги аудиторам, иначе этот жирный сын свиньи - центурион кивнул на Каиафу, - и на тебя напишет донос.

- Прокуратор, почему твой слуга меня оскорбляет? - возмутился жрец.

- Он не мой слуга, а офицер Рима, - спокойно ответил я, - а оскорбил его первым ты, подав на него ложный донос. Впрочем, если ты считаешь себя оскорбленным, можешь вызвать Сестия на поединок, как Менелай Париса...

Бравый центурион заржал так, что ему позавидовал бы ломовой жеребец.

Каиафа с досадой пробормотал что-то неразборчивое, встал и вышел.

Сделав паузу, я обратился к Сестию.

- Теперь слушай меня, центурион. Я, как уже сказал, не собираюсь проверять твой отчет и так далее. Но формально я назначу расследование инцидента. Догадайся, зачем.

- Тебе днями могут еще понадобится мои ребята, и ты пользуешься поводом нас здесь задержать? - предположил Сестий.

Я кивнул:

- Верно мыслишь. Говорю тебе прямо: со дня на день в Иерусалиме будут волнения. Соберется на площади толпа фанатиков с кольями, сперва будут кричать, потом - громить лавки римлян, греков и сирийцев...

- Мы их запросто разгоним, - сказал Сестий, - они убегут, едва увидев наш строй.

-... А потом смогут собраться снова, - отрезал я, - что крайне нежелательно. Надо преподать им урок, который они не скоро забудут. И мы это сделаем так. Есть у тебя парни, которые работают кистенем или окованной дубинкой не хуже, чем штатным вооружением?

Центурион рассмеялся:

- Да у меня каждый второй такой. Ребята - оторви да брось.

- А язык за зубами они держать умеют?

- Ну... - Сестий слегка замялся, - если бы им приплатить маленько...

- Приплатим.

- ... И еще, чтоб наверняка знать, что за это ничего не будет.

- Не будет, - подтвердил я, - и лучшая гарантия для них в том, что я лично поучаствую в этом веселье.

Драка удалась на славу. Это признали даже сорвиголовы, подобранные Сестием. Надо сказать, что их действия в этом необычном бою были не менее организованы, чем в правильном сражении. В тот момент, когда толпа собралась и уже начала разогреваться, некий подросток из рыбных рядов метко бросил в лицо одному из лидеров кусок дерьма. Тут же десятка три фанатиков погнались за подростком, на ходу переворачивая столы и прилавки - и угодили под фланговый удар группы "рыбников" вооруженных разделочными ножами и короткими дубинками.

В толпе раздались крики «наших бьют», и началась, как будто, обычная потасовка, какие случаются даже и в приличных городах. То, что человек десять оказались зарезаны насмерть в первые минуты, не было, конечно, замечено. Почти вся толпа, размахивая кольями, бросилась на помощь своим. «Рыбники» организованно отступили в узкий переулок и, перевернув пару возов, превратили его в своего рода Фермопилы. Толпа накатилась и откатилась, оставив на мостовой еще несколько убитых и покалеченных.

Кто-то крикнул «выкурить их надо» - и импровизированное укрепление было тут же подожжено горящим маслом. По площади поползли клубы жирного черного дыма, кто-то истошно завопил: «пожар!».

Тем временем, на помощь «рыбникам» поспешили с флангов – «грузчики» с ломами и заточенными лопатами и «возчики» с бичами, усиленными или гирькой, или острой бронзовой полоской на конце. С тыла прибежали «мясники» с тесаками и топорами.