Ольга Григорьева - Набег

Оставалось непонятным лишь, где попрятались остальные жители.

Сидя напротив гостьи, коракша перебирала комочки меха, выжидающе смотрела на Айшу. Болотнице вспомнился рассказ про другого Коракшу, того, который стал убийцей ее Бьерна, про то, как духи дали ему новую жизнь. Должно быть, свое имя он тоже получил в одной из таких деревень. Перед глазами болотницы возникло его лицо — жесткие круглые глаза, широкие скулы, острый нос. Он на самом деле напоминал ворона…

Вторая женщина поднялась, пошла к воротам. Подойдя, слегка прикрыла створы, села на задницу, согнув колени и привалившись к одной из створок спиной. Вылезшее из облаков солнце мазнуло лучом ее по лицу, задрожало блеском в волосах. Женщина поморщилась.

Сидящая подле Айши коракша поднесла к губам раскрытую ладонь, выставив пальцы к небу, дунула, словно пытаясь загасить солнце.

— Мартри, вурды, айсы, ухути… — перечисляя, она обводила рукой деревенские дома. Взгляд Айши следил за ее пальцами, натыкался на выставленные у домов колья.

"Мартри…" — с кола, подле самой большой и на вид самой крепкой избы с двумя поднимающимися над землей венцами на болотницу взирал пустыми глазницами череп медведя.

"Вурды…" — с другого кола, у другой избы, скалился череп волка.

"Айсы…" — изба лис.

"Ухути…" — совы…

Все — ночные жители леса, те, что появляются, когда гаснет солнце…

Так вот куда запропастились жители деревни! Айша улыбнулась, перехватила руку коракши, опустила ее. Потом дотронулась до темного синяка на ее оголившемся плече, вопросительно приподняла брови.

— Мартри, — коракша развела руки, показывая огромного медведя. Потом принялась медленно сводить их вместе, приговаривая: — Вурды, айсы, ухути…

Оставив между ладонями совсем крошечный зазор, вздохнула:

— Коракша…

Обреченно пожала плечами. Помолчала, потом, вспомнив что-то, повеселела, хлопнула в ладоши, двумя пальцами показала нечто совсем маленькое:

— Аии.

Болотница не понимала.

— Аии, — коракша развеселилась, оскалила обточенные зубы, постучала по ним ногтем. — Аии…

Видя, что пришлая "кошка" не может догадаться, вскочила, схватила ее за руку, потащила за собой, куда-то за избы.

Они миновали большую "медвежью" избу, проскользнули мимо "волчьей", из приоткрытой двери которой раздавался громкий мужской храп, завернули за "лисью".

После широкого и чистого деревенского двора открывшийся перед Айшей круглый дворик выглядел маленьким и грязным. Откуда-то жутко пахло гнилым мясом, над стоящим посреди дворика железным чаном кружились мухи. Садились на края, ползали по ним, налезая друг на друга и поблескивая на солнце синими крыльями. Чан был пуст, но в засохшей по его краям корке Айша признала кровь. В углу двора, там, где задняя стена "лисьего" дома утопала в старых лопухах, валялись похожие на колья палки с отточенными концами, рваные лохмотья одежды, чей-то сапог с ободранным голенищем…

Болотницу замутило. Она остановилась, вырвала руку. Коракша отпустила ее, разбрасывая босыми ногами попадающиеся по пути еловые ветки, устилавшие часть двора, подбежала к большому, выструганному из дерева кругу. Круг лежал посреди двора, недалеко от чана. Вцепившись в его край обеими руками, коракша оттащила его в сторону и победоносно ткнула пальцем в разверзшуюся под ним яму:

— Аии!

Болотница подошла.

Яма оказалась неглубокой, немного выше человеческого роста. Ее края сочились влагой, стекающие по ним капли собирались на дне в мутную лужу. Посреди этой лужи копошилось что-то живое. Шевелилось, плескало водой, вдавливалось в стену, прикрываясь рваными тряпками, некогда служившими одеждой. Белый овал лица выскользнул из мокрых тряпок, мазнул безумным взглядом по болотнице и коракше, отворил дыру рта:

— Ааа-иии-аа.

Ноги Айши налились тяжестью, в груди что-то сжалось.

— Гюда?!

Она отступила от края ямы, отвернулась, стиснула ладонями виски. Коракша заинтересованно заглянула ей в глаза. Довольно улыбнулась:

— Аии!

Айша не знала, что делать. Стояла у края ямы, смотрела на жалкое, безумное создание, которое недавно было Гюдой, и молчала. Коракша вертелась вокруг нее, подпрыгивала, махала руками — чему-то радовалась. Гроздья меховых клочков прыгали по ее плечам, путались в волосах.

Айша присела у ямы на корточки, позвала:

— Гюда!

Бывшая княжна не услышала. Она больше не скулила. Забившись в угол, сжалась в комок, прикрыла голову руками.

Развеселившаяся коракша пробежала за спиной болотницы, громыхнула чаном. Гюда вздрогнула, запрокинула вверх испуганное лицо. Она осунулась, в волосах появились седые пряди, под глазами залегли глубокие синяки, веки покраснели. Выглянувшая из-под спутанных волос мочка уха была коричневой от запекшейся крови.