В общем, из трех товарищей поработать пришлось только двоим. Богдан даже хотел обидеться, что ему дела не досталось, но после шашлыка из ногайских баранов обида эта куда-то убрела в пьяном виде.
Тут, под хоровые стоны мне вспомнилось еще одно полезное свойство самарского Кольца. Отходы трудовой бандитской деятельности — щепки лодок, обрывки окровавленных парусов, трупы пострадавших дипломатов и негоциантов великая река тщательно смывала в каспийский унитаз. Снова чисто и тихо становилось на Волге.
В этот раз было взято много пленных. Из них двадцать человек ногаев, которые вовремя бросили оружие, отправились на левый берег для обратной пешей прогулки без верхней одежды. Штук сорок православных душ погостили на острове два дня и удалились через перешеек в материковую Россию. Тоже не в кафтанах.
Посол государев, боярин Василий Перепелицын задержался, однако, в гостях до холодов. Жилось ему с бандитами скучно, и они этого решительно не понимали.
— Чего ты, Васька, такой хмурый, — говаривал Никита Пан, самый веселый из нашей тройки, — поехали с нами купца бомбить! Знаешь, как здорово, особенно в первый раз. Иголочки в пятки покалывают, мурашка крупная по спине бежит. Сердце бьется, как на первом свидании с женским телом! Поехали, не пожалеешь!
Но Василий не ехал и безвыходно грустил.
— Ты, бдат боядин, хоть вида выпей, а то помдешь, — сочувствовал Богдан Боронбош.
Освободили Василия не вдруг, а по дипломатической необходимости. Собственно, для этого и берегли. В этом году разбойникам до зарезу нужно было попасть на осеннюю Казанскую ярмарку. В их шалашах скопилось столько ненужного барахла, что хотелось сбыть его оптом. Нужны были также всякие ярмарочные мелочи. Приходилось рисковать. И чтоб спокойнее появиться в Казани, чтоб иметь от всяких случайностей хоть малую защиту, потащили на ярмарку государева человека Василия. Впрочем, воспользоваться им не пришлось. Никто из наших не попался страже, никого не продали свои, не опознали чужие. Все дела были сделаны, хабар продан четырьмя лодками без разбору, куплен порох, изделия из стали и свинца, ну и по мелочи кое-что присмотрели, чего купцами «на дом» доставлено не было. Основным итогом заезда в Казань стал небольшой бочонок серебряных монет, вырученных за оптовое барахло.
Когда отплывали вниз по реке к родному кольцу, попрощались с боярином Василием, наделили его мелочью на дорожку, просили не поминать лихом и передавать привет дорогому нашему вождю, Ивану Васильевичу.
Перепелицын и передал, как следует. Разукрасил, конечно, свой подвиг выживания, краше страстей Господних. А что? Нужно ж было как-то от грозного гнева увильнуть?
Получилось! Василия милостиво похвалили и вскоре пожаловали «пермским кормлением». А кому еще можно доверить столь сложный регион, как не истребителю разбойников?
Ивана-Богдана-Пана тоже без внимания не оставили. Во-первых, на них было заведено розыскное дело. Во-вторых, не терпя до поимки, царь заочно приговорил их к смерти. Какой? Поймаем, видно будет!
Глава 4
1578
Дикое Поле
Выкуп
Слякотным августом 1578 года по донской степи тащилось Великое посольство сына боярского Матвея Юрьева, верного раба царя Московского и всея Руси. Великим оно называлось по чину, а не по числу или значению. Посольство возвращалось из Крыма, с которым уже пять лет не было войны, а были одни только пересылки. Посольская кибитка везла самого посла и его секретаря, дьяка Вдовина. Второй экипаж — простая телега — тряс дорожную провизию да баулы с барахлишком. Дары Крымского хана государю Московскому были скромны — всего блюдо да сабелька, так иных телег и не понадобилось. Ну, еще четверка посольской охраны хромала на усталых лошадях.
Посольство проехало казачью столицу Верхний Кагальник, где гостило два дня. Посол пытался завести с казачьей старшиной речь о смирении и крымском беспокойстве, но без царской грамоты, без жалованья, без серебра и злата старшина сказалась непонятливой. Не хотели казачки обходиться без грабежа, не могли пропитаться без наездов на Крымские улусы, без дерзких налетов на корабли. Землю пахать им нелепо было. Разговора не получилось, и теперь послы ехали без обещанной казачьей сотни. Какая там сотня! Тронулись за послом пятеро худых казачишек, да и те после первого привала потерялись. Опять начался дождь, хлынул ливень, и сначала потемнело, но сразу мрачное небо осветилось, загорелось; страшные, резкие удары потрясли воздух, молнии расчертили пространство над головой, и стало понятно, — это конец! Не может человек, мелкая тварь Божья, пыль под Его ногами уцелеть, не сгореть, не раствориться в потопе небесном!
Читать дальше