Николай Задорнов - Первое открытие [К океану]

«Для осмотра залива посылаем байдарку!» — передали с судна.

На байдарке отправился Казакевич с алеутами. Миновав линию перебоя, шлюпка скрылась среди отмелей. Вскоре в проход между кошек ушла и байдарка.

Вдруг бриг, недвижно стоявший на верпе, тихо тронулся.

— Течение меняется! — воскликнул Ухтомский.

«Байкал» слабо несло до тех пор, пока якорная цепь снова не натянулась.

Невельской, подняв трубу, смотрел на линию перебоя. Полоса пены вместе с течением поползла к югу. Через полчаса она достигла транспорта и, прокипевши подле его бортов, отступила на юго-восток.

— Этот перебой не может быть баром реки Амура! — сказал Невельской.

— Не может! — подтвердил Халезов.

Капитан с нетерпением ожидал возвращения Петра Васильевича.

Под вечер из пролива появились байдарка и за ней баркас. Они быстро приближались. Попов перегнал байдарку. Он шел под парусом. Офицеры и матросы, перепачканные в иле и грязи, были мокры.

— На Сахалине побывали, Иван Алексеевич? — спросил боцман Горшков, встречая его у трапа.

— Побывали, боцман! — весело ответил Попов, перепрыгивая со шлюпки.

— Позвольте, господа, позвольте! — сердился Грот на обступивших офицеров.

— Что за важность, мичман? — обиделся Ухтомский.

Подошла байдарка.

— Пролив мелководен, Геннадий Иванович! — доложил капитану Казакевич. — Сейчас отлив и озеро за кошками быстро мелеет. Оно наполнено лайдами и банками [175] Лайды и банки — мели. .

— Но река впадает в него? — спросил Гейсмар.

— Западный берег так отмел, что байдарка едва смогла подойти, — продолжал Петр Васильевич. — В разлогах болота. Между гор вытекает…

— Амур? — вскричал Ухтомский.

Все засмеялись.

— Нет, конечно, не Амур! — улыбнулся Казакевич. — А небольшая речка, вернее — ключ. Но вода из озера идет быстро.

— А где же Амур?

— Амура никакого нет и в помине! — продолжал Попов. — На устье видели туземную деревню.

— Ясно, что это не бар реки Амура! — воскликнул капитан. — Иван Федорович принял отливное течение из залива за рукав большой реки!

— Вы были правы! — сказал Казакевич и ушел переодеваться.

— Мы выяснили спорный вопрос. Открытие большой важности, господа! — сказал капитан. — Оказывается, нет устья Амура на восточном берегу полуострова Сахалин, а есть мелкая речушка и отливное течение, которое сшибается с морскими течениями и образует перебой. Завтра с утра будем продолжать опись, шлюпка снова пойдет под берегом.

— Теперь позвольте пойти мне, Геннадий Иванович! — краснея до ушей, сказал Гейсмар.

Невельской обратил внимание на возбужденные лица молодежи.

— Как же назовем кошки, Геннадий Иванович? — спросил Халезов.

— Помните, господа, как писал Головнин? — заговорил Невельской, обращаясь к офицерам. — «Если бы современному мореплавателю удалось совершить открытия, которые сделали Беринг и Чириков, то не только все мысы, заливы и острова американские получили бы наименования князей и графов, но по самым камням рассадил бы он всех министров и всю знать и комплименты свои обнародовал бы по всему свету». Ну, так как назовем кошки, мичман? — неожиданно для себя спросил Невельской у Гейсмара. — Ведь мы удачно миновали тут бедствия! Предлагайте названия, господа!

Гейсмар не растерялся.

— Знаменитым именем неудобно назвать, — полушутливо ответил он, — кошки малы.

— Если бы мы поверили карте, могли бы врезаться ночью в берег. А мы благополучно миновали эту опасность. Так давайте уж и назовем эти кошки Шхерами Благополучия! — предложил капитан.

После того как в Портсмуте Грот видел у капитала книгу о грядущем господстве немцев в России, он с настороженностью ждал, что Невельской переменится. Удивительно, что эти книги переведены в Англии. Но на капитана книга, кажется, не произвела никакого впечатления. Никакого оттенка враждебности не почувствовалось на транспорте за весь год, даже напротив, все офицеры все более сближались друг с другом, как бы становились товарищами. И не только друг с другом. Грот все более приглядывался к матросам, в опасностях они даже становились чуть ли не близкими.

Особенно все это почувствовалось в этом плавании, когда с таким единодушием и желанием все пошли на открытия, и вот наконец началась опись…

И это чувство товарищества как-то превосходило, оттесняло на второй план и даже уничтожало все предрассудки, которые и так-то не были заметны на корабле, но которым так много отдавали люди сил и внимания в больших городах.