Уилдер Пенфилд - Факел

Он умолк, и каждый архонт сказал: «Согласен». Тимофей взглянул на Эврифона, и асклепиад, кивнув, медленно произнес:

— Да, я согласен.

— Окончательное решение следует предоставить Совету Коса, который будет допрашивать Буто. А наше расследование окончено. — Он повернулся к Тимону. — Благодарю тебя, Тимон, за то, что ты почтил нас своим присутствием. Если хочешь, я приеду на Кос, чтобы присутствовать при том, как ты доложишь Совету об этом деле.

Тимофей заметил, что молодой архонт хочет что-то сказать, и подошел к нему.

— Почему ты не дал мне расспросить мальчика о сообщниках Буто? — спросил тот. — Кто-то ему, несомненно, помогал.

Тимофей досадливо пожал плечами и ответил вполголоса:

— Я не хуже тебя понял, что кроется за всем этим. Но сейчас для таких вопросов не время. Не следует ставить Тимона в слишком уж тяжелое положение. Если у тебя в корзине гадюка, не поднимай крышку, пока не решишь, что с ней делать. Мне очень жаль Тимона.

Молодой архонт кивнул:

— А мне жаль Гиппократа.

— Конечно, — согласился Тимофей. — Мне его тоже жаль, но мы сделали все, чтобы спасти его доброе имя. А заставить замолчать злые языки мы не можем — по крайней мере до суда на Косе. Буто ведь могут судить только там.

Тимофей повернулся к Дафне и распорядился:

— Отведи Ктесия к себе. Ты ведь позаботишься о нем до возвращения Ктесиарха?

Дафна взяла мальчика за руку, собираясь увести его, но тот уперся. Не двигаясь с места, он внимательно посмотрел на архонтов.

— Вы не видели моей матушки?

Наступила внезапная тишина.

— Черепаха ведь сама выбралась из огня. Ксанфий нашел ее сегодня утром. У нее от пожара только цвет стал немножко другим. — Губы Ктесия задрожали, — Я хочу к матушке!

— Пойдем, Ктесий, — пробормотала Дафна, беря его на руки. Он уже громко рыдал, но по-прежнему глядел на архонтов через ее плечо.

— Я хочу к матушке! Найдите ее…

Вот так была сожжена библиотека знаменитой медицинской школы в Книде — первая в истории человечества медицинская библиотека, и вот так возникла лживая сплетня о ее поджоге, передававшаяся из века в век. Жители Книда поверили клевете. Они рассказывали, что поджег библиотеку Гиппократ Косский, знаменитый соперник Эврифона. Некоторые говорили, что его толкнула на это зависть. Другие улыбались и утверждали, что тут не обошлось без женщины.

А корабли, ежедневно отплывавшие из книдской гавани, развозили эту новость по всем ближним и дальним портам, и скоро каждый цирюльник в Элладе уже рассказывал ее на свой лад. И еще люди говорили о подвигах нового греческого героя — Клеомеда, сына Тимона с острова Коса.

А позже, когда правда была полностью обнаружена и Кос узнал о ней, за море покатилась новая волна новостей, словно от камешка, брошенного в тихий пруд. Но вторая волна так никогда и не догнала первую.

Через два дня после совещания архонтов Книда Пиндар явился в Галасарну, чтобы сообщить учителю новости.

— Теперь ходит молва, — сказал он, — что книгохранилище поджег Буто. Вчера утром из Книда вернулся Тимон, и сразу же был отдан приказ привести Буто на Совет архонтов Коса. Однако он вырвался из рук тех, кто пришел за ним, и его все еще ищут в роще Аполлона.

Гиппократ кивнул, но ничего не ответил.

— Я пришел сюда прямо с виллы Тимона, — продолжал Пиндар. — С Олимпией творится что-то непонятное, и Тимон просил меня помочь. Но мне ничего не удалось сделать, и я боюсь за Пенелопу. Тимон умоляет, чтобы ты приехал посмотреть его жену, самые быстрые его мулы ждут у ворот.

Гиппократ почувствовал, что в его душе поднимается гнев. Однако, помолчав, он сказал:

— Хорошо, я поеду с тобой, хотя меньше всего на свете мне хотелось бы лечить эту женщину. Но потом я вернусь в Галасарну и останусь здесь до тех пор, пока обстоятельства книдского пожара не будут окончательно выяснены.

Когда они добрались до виллы, Тимон встретил их на террасе.

— Ты приехал в дом скорби, Гиппократ, — сказал он. — Клеомед погиб, с Олимпией творится что-то страшное, и даже Пенелопе грозит опасность. А злодей Буто, который навлек на нас все эти беды, скрылся, и его не могут найти. Говорят, сегодня утром его видели около одной из деревень на опушке леса. Я приказал моим рабам вооружиться.

Пока он говорил, на террасу вышла Пенелопа и направилась к ним. Взглянув на девушку, Гиппократ улыбнулся. На ней был узкий спартанский хитон с разрезом на боку, так что даже столь рассеянный молодой человек, как Пиндар, вряд ли мог не заметить изящную линию бедра и лодыжки. Длинные черные косы, еще месяц назад свободно падавшие на плечи, теперь были уложены на затылке и прихвачены сеткой, на которой вспыхивали искорки крохотных драгоценных камней. Но главное, в ней появилось новое таинственное сознание своей прелести, делавшее ее еще прелестнее.