Уилдер Пенфилд - Факел

— Бобон ведь никогда не лает, когда я прихожу.

— Он узнает скрип твоих сандалий по песку, — объяснил Элаф. — Да и я тоже. И все остальные. Мы всегда радуемся этому скрипу.

Гиппократ погладил пса и направился к своему дому.

Дверь была полуоткрыта. Он распахнул ее и прошел во внутренний дворик. В рукодельной горел огонь. Он заглянул за ширму. Его мать совсем одетая сидела за ткацким станком и крепко спала, уронив руки на колени и положив голову на начатый холст. Гиппократ смотрел на нее, охваченный нежностью. Ее седеющие волосы матово сияли в мерцающем свете лампы, лицо было исполнено ясного спокойствия. Как она помогала ему, сколько дала ему силы! А его отцу она всегда была радостью и поддержкой!

— Матушка! — негромко позвал он.

Праксифея вздрогнула.

— Ах! Я, кажется, уснула.

Она крепко обняла сына, и они несколько мгновений молча стояли так. Гиппократ ласково коснулся губами ее волос. Исходивший от них тонкий и приятный аромат, вдруг вернул его на миг к тем дням детства, которые лежат на пороге первых воспоминаний.

— Я так рада, что ты наконец вернулся, — сказала она, отступив на шаг и оглядывая сына. — Сосандр рассказывал, какую замечательную речь ты произнес в Триопионе на ступенях храма. Ведь даже жрец Аполлона повернулся к тебе и сказал так, что все слышали: «Ищи истину. Ибо истина лучше победы. Иди путем, который ты избрал, Гиппократ, и знай, что впереди идет Аполлон!» Я много раз повторяла про себя эти слова с тех пор, как услышала их от Сосандра. Я горжусь тобой, мой сын. И очень счастлива, что ты решил остаться с нами на Косе.

Гиппократ улыбнулся ей.

— Я рад, что нужен здесь, рад, что меня ждет работа. Но я думал, что ты еще гостишь в Галасарне. Как Фенарета? Кости не сместились? Я постараюсь поскорее проведать ее.

— Она чувствует себя хорошо, и кости, по-моему, не сдвинулись. Я оставила ее в надежных руках. Собственно говоря, она просто-напросто приказала мне вернуться домой и подыскать наконец тебе жену. Можно подумать, что нам с тобой эта мысль никогда даже в голову не приходила. На прощанье она мне сказала: «Я убедилась, что лучше Дафны для него невесты не найти». Так что же ты, сынок, расскажешь мне про Дафну?

— Бабушке следовало бы родиться царицей, повелительницей женщин, — шутливо заметил Гиппократ, словно не расслышав ее вопроса. — Каким деспотом она была бы! Уж она сумела бы свергнуть Артемисию, как по-твоему?

— Гиппократ! — возмутилась его мать. — Расскажи мне про Дафну. Разве ты не понимаешь, что я сгораю от нетерпения?

— Ах, Дафна! Ну что же… Она здорова и, кажется, замуж еще не вышла. А если поверить твоей приятельнице Олимпии, то и вообще собирается прожить жизнь в девушках.

Он с горечью усмехнулся, и Праксифея укоризненно покачала головой. Она понимала, что он прячет под шуткой жгучую боль.

— Моя приятельница Олимпия! — повторила она в отвращением. — Это ты от Сосандра научился дразнить меня? Отвечай прямо: сказал ты дочери Эврифона, что любишь ее, или нет?

— Да. Я письмом поставил ее в известность о том, что люблю ее, и подписал свое имя. Ей было очень просто ответить, но она не ответила. Ее отец не верит мне. Наверное, и она думает, будто я лгу… Не знаю. Он просил меня не искать встречи с его дочерью, и поэтому я написал ей. Вот и все. Однако, матушка, я вернулся на Кос, чтобы заниматься медициной, а не для того, чтобы хныкать или выпрашивать сочувствия. Я вернулся, чтобы учить медицине и учиться самому.

— Хочешь знать, что я намерена сделать? — спросила она.

— Конечно.

— На рассвете я еду в Книд.

— Ты?!

— Да. Я обдумала все это, еще когда Сосандр вернулся из Триопиона и рассказал, как холодно обошелся с тобой Эврифон. Мы так и полагали, что ты приедешь сегодня ночью. Но если бы ты и не приехал, я все равно отправилась бы туда. Я наняла быстроходный корабль, и он подождет меня в Книде.

Гиппократ покачал головой.

— Ты только напрасно потеряешь время.

Праксифея улыбнулась и поправила растрепавшиеся волосы.

— Ты мне сын. И ты почти ухитрился разрушить свое будущее счастье. Что я предприму в Книде — мой секрет… до моего возвращения.

Она улыбнулась своим мыслям и продолжала:

— Но прежде ответь мне на один вопрос… Ты ничего не имеешь против того, чтобы вместо тебя в Македонию поехал Эврифон?

— Это нелепо, — с горькой улыбкой ответил Гиппократ.

— Ответь же, — настаивала Праксифея. — Да или нет?

Гиппократ посмотрел на нее уже без улыбки.