Сюхэй Фудзисава - История телохранителя

В это время в комнату, чуть наклонившись, вошел мужчина. Он был среднего роста и слегка тучен.

— Прошу прощения, что заставил вас ждать, — сказал мужчина. Следом за ним в дверях появилась маленькая и худощавая, но при этом очень изящная женщина. Похоже, это и были супруги Симидзуя.

— Позвольте представиться — хозяин лавки Каэмон. Это моя жена Цуру, — степенно произнес мужчина, наливая чай. Матахатиро назвал свое имя и сообщил, что прибыл по рекомендации Сагамии. Слушая его, супруги беспрестанно кивали головами. Затем Каэмон принялся расспрашивать Матахатиро, где он живет, кто владелец его дома, и давно ли он стал ронином.

«Теперь еще и эти оценивают, как товар в лавке», — думал Матахатиро, хотя и понимал, что для человека, который собирается доверить кому-то свою любимую дочь, такая дотошность вполне оправдана. Поэтому он вежливо ответил на все вопросы. Периодически кивая, супруги Симидзуя пристально смотрели на Матахатиро. Затем они переглянулись и снова закивали, теперь уже в унисон.

— Так что же, вы берете меня на работу? — утратив терпение, спросил Матахатиро.

Когда-то на родине его доход составлял сто коку риса в год. Затем судьба распорядилась по-своему. Привыкая к жизни ронина, он стал хорошо понимать, что зарабатывать себе на пропитание ремеслом телохранителя все же лучше, чем надрываться на земляных работах. Но каждый раз, когда его начинали пристально мерить оценивающим взглядом, где-то в глубине души ему становилось очень стыдно.

И сейчас Матахатиро тоже чувствовал себя неуютно. Конечно, жалование, предложенное Симидзуей, выглядит очень заманчиво, но раболепствовать он не намерен. Словно уловив настроение гостя, Каэмон торопливо заулыбался:

— Разумеется, господин Аоэ.

— Значит, берете? Ну что же, весьма благодарен.

— Видите ли, по правде говоря, мы были несколько удивлены тем, что Сагамия направил к нам самурая. Нам право же неловко утруждать столь почтенного господина таким недостойным делом, как сопровождение нашей дочери.

— Но Сагамия вроде бы говорил мне, что вы просили прислать крепкого и сильного мужчину?

— Так-то оно так…

— Ну, вот и возьмите меня. Силой я, вроде, не обделен.

— Хорошо. Хоть мы и не заслужили такой любезности, но, с вашего позволения, сделаем, как вы говорите, — Каэмон и его жена замерли в глубоком поклоне.

— Да право же, к чему такие… Вы же меня нанимаете. Поэтому распоряжайтесь мной, как вам будет угодно. Давайте-ка лучше поговорим о работе.

— Дело в том, — Каэмон вновь переглянулся с женой, — что наша дочь берет уроки музыки в квартале Санаи, неподалеку от моста Нихонбаси. Мы бы хотели, чтобы вы провожали ее туда и встречали после урока.

— И только? — с некоторым разочарованием спросил Матахатиро. — Она будет ходить на уроки, а я ее сопровождать?

— Совершенно верно. Я полагал, что вам может не понравиться…

— Нет, нет, — Матахатиро торопливо замахал руками. — Я готов это делать. Просто мне пока не приходилось охранять молодых девушек… Но я человек порядочный, так что на этот счет можете не беспокоиться.

— Это мы поняли, как только увидели вас.

— Только хотелось бы узнать, в чем причина, — сказал Матахатиро. — Вы же не просто так нанимаете мужчину для выполнения работы, которую обычно поручают служанке.

— Причина есть, — ответил Каэмон.

В семье Каэмона было трое детей. Старшая дочь вышла замуж за лавочника из Уэно и уже родила ребенка. Младшему сыну Сатаро было пятнадцать лет. На правах наследника он помогал отцу по торговому делу. И, наконец, средняя дочь, семнадцатилетняя О-Ё, и была той самой девушкой, которая брала уроки у учителя пения и игры на сямисэне [31] Сямисэн — трехструнный щипковый музыкальный инструмент. по имени Ёсиноскэ, жившего в квартале Санаи.

— Раньше О-Ё ходила в сопровождении служанки О-Суэ. Но та собралась замуж и примерно полмесяца назад оставила работу. Сейчас она живет у своих родителей в Роккэммати, в районе Асакуса.

— Вот как…

— Однако незадолго до ухода, — лицо Каэмона приняло озабоченное выражение, — эта служанка сказала нам странную вещь.

Матахатиро слушал, не перебивая.

— Она сказала, что, сопровождая О-Ё, несколько раз замечала, что их кто-то преследует…

— Хм… А ваша дочь красива?

— Помилуйте, господин Аоэ, разве же могут родители рассуждать о таких вещах? Хотя, впрочем, окрестная молва твердит, что она весьма недурна собой.

— Но если это так, нет ничего необычного в том, что за ней может увязаться какой-нибудь молодой повеса.