Станислав Десятсков - Когда уходит земной полубог

Нельзя сказать, что Алексей не пытался найти путь к отцовскому сердцу. Он хорошо знал, что лучше всего сделать это верной службой, и после женитьбы по-прежнему исправно служил по провиантмейстерской и интендантской части; собирал провиант для войска в Торуни и Померании, наблюдал за постройкой галер а Старой Руссе и посадкой корабельных рощ под Петербургом, заводил хлебные магазины для русских войск в Финляндии. Но отцу всё это казалось ничтожным, и царевича по-прежнему держали в чине поручика, не брали в походы, а потом ещё и упрекали за мнимую трусость и неспособность к военному делу. Меншиков и его офицеры открыто смеялись и презирали царевича, который-де никогда и пороха-то не нюхал. И добро бы одни эти горластые офицерики. Нет, после женитьбы у царевича явился недоброжелатель куда более страшный и постоянный. Подколодный змеёй обернулась для него ране такая ласковая мачеха. А ведь царевич был восприемником при переходе Екатерины в православие и в его честь дали царице новое отчество — Алексеевна.

После женитьбы царевича Екатерина упорно рыла глубокую пропасть между отцом и сыном. Знала, что теперь за Алёшкой и его детьми стоят могущественные Габсбурги — древний и знатнейший в Европе род. А за ней, Екатериной, только женские чары. Правда, были ещё две козырные карты: Меншиков и гвардия.

«Что ж, посмотрим, кто кого перетянет!» — решила про себя Екатерина и крепко взялась за своего «старика» (так Пётр называл уже себя в своих письмах к ней). И скоро вышло, что непоседа-царь и шагу без неё не мог ступить.

Прутский поход был только началом. А скоро Пётр потащил за собою свою жёнку-полковницу и в Польшу, и в Пруссию, и в Данию, и в Голландские Статы. А вот без сына-наследника всюду мог обойтись и месяцами не вспоминать о нём. Но Екатерина всегда помнила, что за, широкой спиной Петра стоит его наследник. И нашёптывала, нашёптывала царю о беспутстве и ничтожестве его сына-наследника. И как вода точит камень, так и эти коварные речи подтачивали и убивали остатки отцовской любви к сыну. Алексей от свидания к свиданию чувствовал, как в отце рождается холодная безжалостность к нему. Он ничем уже не мог расположить к себе царя Петра, даже возьми на аккорд с одной шпагой целую неприятельскую фортецию. А меж тем Екатерина взялась за царевича и с другой стороны, По её просьбе Александр Данилович Меншиков, почитай, каждый день стал присылать в презент Алексею то бутыль рома, то ящик с вином.

Доброжелатели же у царевича были вообще странные. Сами к нему не ездили и о дружбе своей возвещали через третьих лиц, ведая, что за домом царевича давно следят. Пожалуй, один Сашка Кикин в дружбе своей не скрывался, заходил к царевичу открыто. Ну да он человек Отставной, выгнан со службы. Ему терять нечего, и единая его надежда: царевич-наследник. Кикин и доставлял все новины о переменах при царском дворе, порой смело рассуждая о растущем недовольстве народа. Как-то весной приехал радостный, весёлый и огорошил Алексея, с которым был давно на «ты».

— Ну, именинник, ставь на стол угощение, знатную я тебе вместо Подарка новость привёз! — весело сказал он, входя на половину царевича (дом свой Алексей поделил сразу после приезда в Петербург, уступив половину жене с её немецкими фрейлинами).

С мартовского лёгкого морозца Кикин раскраснелся, нос у него алел пуговкой. После первой же рюмки не стал чиниться, бухнул прямо:

— Слышал, как местоблюститель престола патриаршего Стефан Яворский ныне отличился? — И, достав бумаги, бросил их на стол. — Читай! Я ныне те слова митрополита в соборе по памяти записал!

Алексей стал читать. Сперва в своей проповеди преосвященный обличал фискалов. Смело, конечно, потому как учредил фискалов по всем губерниям именной царский указ. Но его, Алексея, сие в общем не касалось. Но дале! Царевич почувствовал, как у него под париком зашевелились волосы, понял: Яворский-то читал свою проповедь 17 марта, в день божьего угодника Алексея, Прямого покровителя и заступника всех земных Алексеев. Впрочем, преосвященный даже не намекал на царевича, а напрямую с амвона возгласил именно о нём:

«О угоднице Божий! Не забудь тезоименинника твоего, заповедай божиих хранителя и твоего преисправного последователя... Ты удалился от родителей: он такожде; ты лишён от рабов, слуг и подданных, другов, сродников знаемых: он такожде; ты человек божий: он такожде истинный раб Христов!» — Алексей и не заметил, как начал читать уже вслух обращение преосвященного. Читал ой высоким голосом, на срыв: