Станислав Десятсков - Когда уходит земной полубог

Тётка ахнула. «Вот назвала иродов на свою душу! — можно было прочитать на её лице.

Роман рассмеялся:

— Да ты не боись, тётка Глаша! Твоё счастие, отослал я уже рекрут в войска, так что ныне не возьму твоих соколов! Пусть и дале помогают Евдокиму кузнечные меха раздувать — дело в наш век нужное!

— И впрямь ныне по большому тракту, как стал Питербурх строиться, народу едет видимо-невидимо! И офицеры, и купцы, и приказные! И многим во мне нужда: кому коня подковать, кому дормез дорожный поправить. Так что без работы не сидим и помощники мне всегда нужны! — прогудел Евдоким. — А мои ребятки, хоть и грех отцу их нахваливать, сами скоро добрыми мастерами станут! Ванюха эвон как ловко железо на колёса ставит, а Василий, тот и пистоль аль ружьё починить может! — От гордости за старших сынов дядька Евдоким так и светился. И, обернувшись к жене, грозно приказал: — А ну, баба, хватит языком воду молоть — мечи на стол что ни есть самого доброго!

— Вот это по-нашему, кузня! — дружелюбно хлопнул Кирилыч по широкой спине кузнеца. С Евдокимом они ещё сверстниками голубей гоняли да за яблоками в чужие сады лазили. Вместе и за Глашкой бегали, да только та девка сметливая, враз разглядела, что Кирилыч хоть и купецкий сын, а лишь остатки отцовского наследства по кабакам проматывает, а Евдоким в кузне своё счастие куёт.

Глафира меж тем поняла, что грозу пронесло, никто за её сынами не гонится, и проворно заметалась меж кухней и погребом. Помогали ей голенастая шестилетняя девчонка и десятилетний белоголовый паренёк.

«Да, никак, это младшие у Евдокии — Марьянка да Алексашка!» — подумал Роман.

Евдоким перехватил его взгляд и пробасил не без гордости:

— Мой младший-то в гошпитале, что наш Иов открыл, у немца-лекаря науку уже проходит. Ты с ним и по-немецки поболтать можешь — знает!

Роман тут же учинил экзамен и убедился, что мальчонка и впрямь не только понимает немецкий, но и разбирает иные латинские надписи.

— То добре, ведь латынь для медицины — первейшая грамота! — порадовался Роман за мальчонку. И, перехватив радостный и благодарный взгляд Алексашки, поворотил белокурые волосы на голове, рассмеялся: — А ведь сей малец, тётка Глафира, вылитый наш Никитка!

— И точно, подрастёт — и точь-в-точь второй Никитка! — оторвался от поросёнка, набитого гречневой кашей, Кирилыч.

— А где он сейчас, наш Никитка, обретается? — спросил Евдоким, разливая дорогим гостям пахучую анисовую.

— В последний раз я встречал его в корчме на большой бреславской дороге! И поспешал наш Никитка в дальние страны! — Роман покрутил чёрный ус и стал рассказывать о схватке в корчме, где он нежданно-негаданно выручил старшего брата. Марьянка, обносившая дорогих гостей квасом, даже рот раскрыла, слушая о сказочных подвигах своего родича.

— Закрой рот, ворона залетит! — Кирилыч, раскуривший трубку, дунул табаком.

Девчонка закашлялась до слёз.

— Вышел бы во двор зелье-то курить! — напустилась на своего незадачливого бывшего женишка осмелевшая тётка Глафира.

— Вышел бы я с тобой, баба, во двор, да муженёк у тебя под боком! — благодушно ответствовал Кирилыч.

Так под мирную, совсем родственную перебранку и завершилась семейная встреча.

А на набережной Романа и его вахмистра ожидал нечаянный случай: Тимохи в лодке не было — за вёслами одиноко сидел один Пров.

— Где напарник-то твой? — подскочил к нему Роман.

— А сбёг! — равнодушно ответствовал одноглазый.

— Ах ты, циклоп! Да как же ты его упустил? — разозлился Роман.

— Откуда я знал, что у него на уме? — пожал плечами великан. — Наказали бы держать, так удержал бы. А коль нет — крикнул он мне с берега, что надоела ему уже царёва служба, и взял ноги в руки! Только, думаю, дальше дома родимого никуда не уйдёт! Там у него девка любая да матушка родная! — вслух рассуждал одноглазый.

— Ну а ты что следом за ним в бега не подался? — уже спокойно спросил Роман, понимая, что в сём деле он и сам оплошку дал: ведал, что рекруты бегут при первом же удобном случае, а оставил Тимоху без надзора.

— А куда мне податься? К князюшке на поварню?! У меня в Выбитях ни кола ни двора, а из всей родни одни собачки! — Пров покачал головой, словно убеждая в чём-то самого себя. И закончил твёрдо: — Нет, господин поручик, у меня ныне одна дорога — в полк! Авось и поймаю фортуну за хвост, как вот вы поймали!

— Возьми в караульне солдат — и чтоб к утру беглого доставить! — строго наказал Роман Кирилычу и в лодке буркнул циклопу: — Греби в монастырь!