Владимир Андриенко - Фараон Эйе

— Понял. Уже решено её убрать?

— А ты сомневался в этом? Фараону она крайне опасна. Вчера хотела выйти замуж за хеттского принца, а завтра иного выберет. Например, самого Хоремхеба. Неплохая кандидатура в мужья для царицы. Он отмечен многими милостями фараона и возвышен до небывалых высот в Египте.

— И ты уже раскрыл этот заговор? Ты подозреваешь, что царица ищет связей с Хоремхебом?

— Она ненавидит Эйе и рано или поздно выступит против него.

"Уже вступила и уже приготовила послание для Хоремхеба, — про себя подумал Нехези. — Но ясно, что Небра о заговоре еще не знает. Сам все придумал, чтобы выслужиться перед фараоном. Но мне главное, чтобы имя Мерани не упоминалось. Что буде с самой царей меня мало волнует. Это семейное дело Эйе".

— Ты считаешь, что я не прав, Нехези? — спросил нубиец.

— Нет, ты совершенно прав. Анхесенамон ненавидит Эйе. И потому она обречена…

Через час после этого разговора Небра был в покоя фараона. Тот внимательно выслушал нубийца и проговорил:

— Тебе пора подумать о похоронах моей внучки.

— Что, великий господин? — не понял Небра.

— Я назначу тебя ответственным за достойное погребение царицы Анхесенамон. Что здесь непонятного. И это назначение ты получишь через 7 дней. Тебя все понятно?

Небра склонился и вышел.

"Конечно, все понятно, — думал он про себя. — Чрез 7 дней царица должна быть мертва, и я получу это почетное назначение. И помочь ей умереть должен именно я".

Он вернулся к себе и стал думать над тем как все осуществить…

Спустя неделю царица Анхесенамон умерла. Её смерть были тихой, и никто и никого ни в чем не заподозрил. Считали, что царица умерла от тоски по своему любимому мужу Тутанхамону.

Но совершенно ясно, что она мешала своему деду фараону Эйе, и это он приказал избавиться от неё. С того времени эта история была порядком подзабыта и даже искажена.

В наше время я обнаружил многие папирусы, написанные много позже, через 300–350 лет после смерти царицы, которые упоминали такие сведения, что Анхесенамон была не внучкой, но женой Эйе.

И есть царские печати, где царские картуши Эйе и Анхесенамон стоят рядом. Я сам их видел. Но это совсем не говорит о том, что Эйе брал внучку в жены. Нет. Просто он поставил рядом её имя как имя наследницы трона. И так он обосновал свое право на престол фараонов восемнадцатой династии. Он её дед, а она дочь Эхнатона. И именно это было её приговором…

Небра не надолго пережил свою жертву и умер ровно через месяц после смерти царицы. Об этом сообщает Нехези в своих записях. Его задушила грудная жаба, ибо толстяк долгое время страдал этим страшным недугом и он, в конце концов, доконал его.

Для него была выделена роскошная гробница, и фараон приказал щедро оплатить его погребение, за которым надзирал лично секретарь фараона Незези.

Мне осталось совсем недолго говорить об истории жизни и царствования проклятых фараонов. Кровавый путь добившегося двойной короны Эйе быстро закончился.

Сами боги или судьба, как вам больше угодно, сразили его, и власть не принесла ему счастья. Он так долго шел к ней, что растерял по дороге все свои силы.

Пробыв на троне около года, Эйе заболел, и слег в постель. Лучшие врачи собрались подле него и пробовали различные средства, но фараона одолела старость, а против неё, как известно, лекарства нет.

В тот день месяца Хатир он призвал к себе Нехези и они долго говорили наедине. Секретарь совсем не узнавал своего господина. И он знал, что случилось. Фараон был уже не жилец и земные дела мало его заботили.

— Моя жизнь кончена, Нехези, — произнес Эйе. — Я лежу на кровати фараона и десяток лучших лекарей толпиться у входа в мою спальню.

— Они помогут тебе, господин, и ты еще снова твердой рукой…

— Оставь, друг мой. Не нужно более лести и обмана. Я умираю от старости и осознания того, что мой путь был тщетным. Я стремился к власти с давних пор. Сначала я хотел стать верховным чати, а затем и фараоном. И мне удалось все это получить. Впрочем, ты долгие годы был моим доверенным лицом и все это знаешь. Но почему меня теперь все это совершенно не радует? Ожидание власти оказалось лучше самой власти.

— Тебе тяжело, господин? Тяжело прощаться с миром?