Владимир Андриенко - Фараон Эйе

После этого колесница Эйе и его сопровождающие отделились от кортежа Нехези и вернулись в Мемфис. Секретарь великого чати фараона Верхнего и Нижнего Египта продолжил свой путь в сопровождении всего трех колесниц. Ведь поездка его в Саис была частной и потому государство не должно было нести на неё затраты.

К нему подъехал Пэнтоэр и его колесница покатила рядом с колесницей чиновника.

— У тебя грустный вид, Нехези. Он сказал тебе нечто дурное?

— Мы идем с тобой по весьма опасной дорожке, Пэнтоэр. Вот именно это он и сказал. И если я сделаю только один неверный шаг, то мне конец. И тебе тоже. Быть вблизи трона весьма опасно.

— Разве это новость? Я уже давно иду по этой скользкой дорожке. И все еще жив. Хотя многие точат на мою шею мечи.

— Но теперь все обстоит намного серьезнее, Пэнтоэр. И я не знаю, могу ли доверять даже тем, кто едет со мной. Хотя к тебе это не относиться. Тебе верит даже Эйе, хотя он весьма и весьма подозрителен.

— С тех пор как я отрубил голову Мерира, он верит мне. Так что со мной можешь быть откровенен. Он решился на переворот?

Нехези посмотрел на офицера и кивнул в ответ. Пэнтоэр был совсем не дурак.

— Давно пора. Ему стоит быстро захватить корону и возложить её себе на голову. Если этого не сделает он — это сделает Хоремхеб. Ему многие советуют так поступить.

— С чего ты взял? Небра сообщил?

— А мне не нужен для этого Небра. У меня есть и свои глаза и уши. Твой братец Рахотеп весьма влиятельная фигура при Хоремхебе. Он весьма невоздержан на язык и везде болтает о том, что Египту нужен новый фараон…

— Рахотеп не столь прост, Пэнтоэр. И если он посмел распустить язык, то делает это не по глупости, а намеренно. Он проверяет реакцию военных в Мемфисе на такие заявления. Его господин Хоремхеб хочет проверить свои позиции.

— Но он еще не толь силен, чтобы выступить претендентом на власть. Я бы не поставил на него. Хотя сторонники у него есть.

— И много сторонников. Боюсь нас ждут в будущем времена военных фараонов.

— И это хорошо? Как ты думаешь, Нехези?

— Трудно ответить вот так однозначно…

Древний город Саис был в то время тем центром, где переплелись многие культуры. Здесь было множество приезжих из Финикии, Крита, Микен, Афин и иных мест. В большом порту всегда стояло не менее 100 купеческих кораблей.

В портовых питейных заведениях толпились моряки и торговцы и наблюдалось чудовищное падение нравов. В храмах пришлых культов, занесенных сюда от других народов, религиозная проституция была возведена в ранг служения различным развратным богиням, и привлекал сюда множество женщин, что искали себе места под солнцем и возможности легкого заработка.

Еще дядюшка Бата много рассказывал Нехези о Саисе. Он говорил, что такие города это беда Египта, ибо из них идут вредоносные учения чуждые духу страны Кемет.

В многочисленных храмах Саиса шли богослужения и жрецы собирали богатые пожертвования. Здесь и во времена Эхнатона храмы за счет приезжих жили много лучше чем в иных городах, и особенно храмы неегипетских богов, основанные приезжими купцами.

Знать Саиса проживала в роскошных дворцах, и больше всего поражал дворец самого номарха. Они много меньше пострадали от реформ Эхнатона и не пережили таких репрессий, что пали на головы жителей Фив, Крокодилополя, Мемфиса.

Нехези, прибывший не как официальное лицо, никто не встречал и он остановился в доме своего давнего приятеля, второго писца саиского номарха Менеса. С ним Нехези познакомился лет пять назад в Мемфисе и сумел быстро сдружиться. Он даже оказал Менсу несколько услуг и тот был обязан ему если не жизнью, то по меньшей мере своим положением.

— Я знал, что ты придешь, друг мой, и ждал тебя, — Менес горячо приветствовал Незези.

— Знал? Вот это для меня новость. Я прибыл с частным визитом, и никто не знал что я приеду сюда.

— Мне неделю назад принесли послание для тебя. Это папирус и он лежит в моей библиотеке. Вот откуда я узнал о твоем приезде, друг мой. Сразу посмотришь папирус, или вначале разделишь со мной трапезу?

— Конечно трапезу, Менес. Ты великий чревоугодник и слава о твоих столах разнеслась за пределы Саиса.

— Не льсти мне, Нехези. Если бы ты видел столы нашего номарха, то не говорил бы о моих. Только вчера у него во дворце был пир. Была вся знать города и все чиновники. Роскошь сказочная. Одних красивых рабынь было не менее двух сотен. Они обносили гостей винами и пивом. Какие у них тела, Нехези.