Владимир Андриенко - Начало

— Ты доволен, мой государь? — спросил Минос после смотра, когда фараон сошел со своей колесницы.

— Да, Минос и прямо сейчас я даю тебе под начало 500 колесниц и тысячу пехотинцев. С ними ты выступишь в Асиут и займешь город от моего имени. Теперь ты номарх этого нома.

— А тамошний князь? — поинтересовался критянин.

— Он моим указом отстранен о власти и лишен своего титула.

Это озадачило Миноса, и он осмелился возразить:

— Но, государь, такое решение может возбудить против нас населения нома. Хорошо ли это в преддверии войны с таким врагом как гиксы?

— А ты думал я стану с ними шутить? Я теперь фараон. Повелитель не только фиванского нома, но всего Южного царства и князья-номархи мои подданные. Иди в свой ном и управляй им от моего имени справедливо. И по первому моему слову выдвигай войска к месту сбора, которое я укажу. Тебе надлежит призвать в ряды моей армии от твоего нома две тысячи солдат.

— Мне отправляться прямо сейчас? — спросил Минос.

— Да. Не теряя ни минуты. Шпионы не должны донести о происшедшем здесь ранее, чем в Асиут вступят твои солдаты.

Минос поклонился фараону.

— Ты что-то задумал, повелитель? — встревожился жрец Амона. — Я не могу понять к чему этот приказ Миносу?

— Все просто, великий жрец, я решил действовать так, как они от меня не ждут. Мы не станем ждать, когда войска гиксов соберутся, а нанесем удар по части их армии первыми.

— Первыми? Значит, ты решил, государь, двинуть наши войска на врага? Это хорошее и мудрое решение.

— Я и мой сын Камос через время сами выступим с войсками против гиксов! Я принял решение как ваш фараон, и мы поступим не так, как того ожидают гиксы.

Все склонили головы в знак покорности воле владыки. Секененра продолжил:

— Гиксы наверняка отправят второе посольство, и ты, Минос, встретишь его у Асиута как мой наместник. Послов ждать следует не раньше чем через месяц.

— И что мне делать с послами? — Минос посмотрел на повелителя.

— Не пропускай их в Фивы. Отправь обратно и скажи, что я как фараон не намерен более выслушивать приказы великого гика. Но отвечай послам вежливо, не стоит проявлять грубости и никакого насилия. Пусть думают, что мы их по-прежнему боимся. Хотя кто может сказать, что это не так? Гиксы опасный враг. Но у нас есть одно бесспорное преимущество. Их командиры нас явно недооценивают и потому отряды колесничих не станут ждать пехоту и пойдут вперед.

— Ты намерен разбить их по частям, государь?

— Да. Мы вначале попытаемся уничтожить колесницы, а затем и пехоту и стрелков. Главное чтобы они разделились.

— Это необычно и… умно! Но нам не стоит отрываться от города слишком далеко.

— Наоборот, почтенный жрец, мы встретим врага не у стен Фив, а у стен Ассиута. А Минос тем временем укрепиться в Асиуте и этот город первым станет на пути гиксов, если мои отряды разгромят. Теперь ты понял суть моего приказа?

— Понял, государь. Даже если твой план по разгрому гиксов по частям не удастся, то у нас будет в запасе немного времени…

Северный (Нижний Египет) Дельта

Дагон распекал свою дочь в своей каюте:

— Ты хоть понимаешь, что наделала? Ты поссорила меня с гиксами. И сейчас ни твоя и ни моя жизнь не стоят ничего.

— Но ты мог повернуть в Фивы, отец, вместо того чтобы плыть на Север, — возразила девушка.

— А кто поручиться, что Якубхер не оставил засады? Ведь и он мог подумать, что шпионы захотят вернуться обратно. А все те районы контролируют гиксы. Не стоит забывать об этом. А мы сейчас идем туда, где нас никто не станет искать. Да и товаров у меня много нужно все успеть сбыть в числе первых.

— Сколько можно твердить о своих товарах? Надоело мне это! Я хочу борьбы и интересной жизни. А с Яхотепом мы выполняем ответственную миссию.

— Я не ободряю твоего увлечения этим крестьянином, Атла. Ты столь восторженно говоришь о нем, словно влюблена в него, — Дагон внимательно посмотрел в глаза дочери. — Неужели это так?

— А разве он не достоин того, чтобы такая девушка как я могла полюбить его? Он красив и силен. Настоящий воин. И отличный любовник. Этого мало? — девушка с вызовом посмотрела на купца.

— Тебе и это уже известно, Атла. Ты слишком похожа на свою мать. Та также искала сильных ощущений и не дожила до старости. Я никогда тебе ничего не запрещал, дочь, и давал тебе свободу. Разве не так?

— Так, отец. И что из того? Сейчас ты намерен запретить мне любить?

— Любить нет. Но любовь состояние временное. Она не длиться вечно, Атла.