Игорь Лощилов - Предтеча [Повесть]

— Неверно тебе сказали, князь… Какие это лазутчики, так, воришки… Решил проучить для острастки…

— А среди тех воришек, слышал, и тот, кто прошлой осенью меня охромил…

— Ох, наговор! — тонко выкрикнул мухтасиб. — Да будь таков злодей, стал бы я его просто так держать?!

— Вот и приведи его ко мне, — приказал Темир, — сам разберусь!

После этого разговора мухтасиб поспешил в подземелье, где томились московские купцы, У него был такой жалкий вид, что Василий вместо обычной ругани съязвил:

— Долгонько тебя не было — эк перевернулся весь, от скукоты, что ли?

— Мине на тибя надоел посмотреть, — буркнул мухтасиб, — типер на тибя князь Темир будет посмотреть…

— Мне все одно: что князь, что грязь, — махнул Василий в его сторону, — А тебе жалко? Пусть смотрит.

— Мине жалка, што язык тибе оставил тада, мала болтал бы тепер.

Василий собирался было продолжить перепалку, но Матвей оборвал его и спросил у мухтасиба о причине Темирова интереса.

Тот пояснил:

— Темир сыказал: обидшик мой у себе держишь, кито сытырлял мине. Я говорил, какой обидшик, просто воришка. Он не верит, дай мине нада…

— Воришка? Еще чего! — вклинился Василий. — Коли помирать, то уж лучше в доблести, а не в воровстве.

— Ты гылупый совсем, — сказал мухтасиб, — за воровство бить попка нада, за Темир садить на кол нада. Гиде сидет больнее?

— А у тебя о моем заде что за забота?

— Он о своем бережется, — объяснил Матвей. — Какой расчет ему московских лазутчиков в своих друзьях иметь? Уж лучше с ворьем дружить! Так ведь?

Мухтасиб грустно кивнул.

— Так что ж, я этого живодера спасать должен?! — удивился Василий. — Нет, не согласный, еще и донос какой ни есть на него сделаю — сам помру и его под степь сведу…

— Не нада под степ, — сказал мухтасиб, — молшать будешь, тывой товарищ пущу тада…

— Он молцать не может, — неожиданно подал голос Семен.

— Пуст не молшит, а вирет тада… Ты не лазутшик — говори, просто плут мала-мала, а? И Темир не ты сытырлял. Будешь сыказать так, сибя и их сыпасай.

— Опять, поди, обманешь? — усомнился Василий.

— Клянусь аллах, пущу! Только болтай мала-мала, а?

В тот же день Василия привели к Темиру. Вертлявый толмач подбежал к нему и презрительно сказал:

— Сиятельный князь хочет знать, каким путем ты, русская собака, прибежала в наш город?

Василий, мигом забыв о своем намерении быть покладистым, гордо ответил:

— Передай, вонючая падаль, своей мурзе, что я приехал в ваш богомерзкий город по реке.

Толмач повернулся к Темиру и перевел:

— Русская собака повергнула свое ничтожество к стопам избранного аллахом с помощью следования по водному пути.

— А теперь, навозный червь, расскажи князю о своем пути подробнее, — потребовал толмач.

Василий разразился замысловатой бранью.

— Что он там болтает — переводи! — приказал Темир.

— О сиятельный, у этих неверных очень многословный язык. Смысл его слов сводится к тому, что он плыл но матушке-Волге — так они называют нашу Итиль.

— А спроси его, был ли он в Коломне и много ли там русского войска?

— Тьма! — сказал Василий.

— Десять тысяч, — уточнил толмач.

— А велика ли там крепость и много ли в ней пушек?

— Сунься — узнаешь, коли голову не потеряешь.

— Спроси еще, толмач, зачем он в меня стрелял?

К такому вопросу Василий был готов, поэтому сразу же переменился:

— Скажи своему господину, что я такое злодейство и в мыслях не держал. И зачем мне его стрелять? Я купец, а не стрелец!

— А где так метко стрелять выучился?

— Да нигде. Как сказал мне мухтасиб, что на волю отпустит, ежели в веревку попаду, так призвал я к себе в помощь господа нашего — он мне стрелу и направил. Только обманул меня брюхатый и на волю не отпустил.

— Ты саблей владеешь?

— Где там, господин? Я человек торговый.

Темир махнул рукой, и Василия обступили несколько стражников. К его ногам упала кривая татарская сабля.

— Подними и защищайся, — указал на нее Темир. — Защитишься — получишь волю. Посмотрим, как тебе поможет твой бог на этот раз.

Стражники расступились и, выставив вперед копья, образовали широкий круг. В него вошел приземистый и коротконогий татарин, вооруженный такою же саблей. Он двинулся на Василия прямо и несокрушимо, как стена. И тому пришлось принять бой. «Не пропадать же зазря! — подумал он. — Хоть одного басурманца жизни лишу, и то польза будет». Татарин оказался сильным, но малоопытным бойцом. Он сразу же бросился в бурный натиск. Василий отступал до тех пор, пока в его спину не оперлось копье стражника — пути назад не осталось. Между тем татарин продолжал отвешивать тяжелые удары, будто дрова рубил. Один из них оказался таким сильным, что прорубился через защиту. По плечу Василия стало расползаться кровавое пятно.