Игорь Лощилов - Предтеча [Повесть]

Время шло к полудню, и напряжение достигло вершины. Уже определились самые быстрые наездники, удачливые охотники, искусные сабельщики, сильные борцы. А сейчас все взоры тянулись к ханскому шатру, откуда должен был последовать знак о начале самого захватывающего зрелища — лучной стрельбы, почитавшейся в Орде больше всех прочих состязаний. Каждый стрелок имел по две помеченные стрелы, которыми нужно было поразить летящие цели. Эти цели, издававшие тихий беспокойный клекот, держали в руках стоящие рядом воины.

Муртаза, выделявшийся среди стрелков своей необычайной одеждой, держался уверенно.

— Эй, Темир, наша звонкоголосая птичка! — улыбнулся он князю, показав редкие, желтые зубы. — Тебе не жалко будет стрелять в своих собратьев?

— Мне жалко, что из-под шкуры барса торчат ослиные уши, — спокойно ответил ему Темир.

В иное время после такого ответа один из соперников мог бы остаться без головы, но сейчас оскорбления не принимались всерьез: стрелкам разрешалось задирать друг друга, ибо среди победителей не должно быть малодушных. Но Муртаза, похоже, рассердился.

— Замолкни, сын Иблиса [33] Иблис — сатана (дословно: побитый каменьями). , — повысил он голос. — Ты увидишь сейчас, как побивают мои стрелы вознесшихся, и не спеши занять их место!

В это мгновение из ханского шатра дали знак, и все пришло в движение. Стрелки натянули и подняли луки, а воины, держащие голубей, стали бросать птиц в небо. Белые и сизые комочки быстро расправляли крылья и начинали взмывать ввысь. Тут и настигали их первые стрелы. За упавшими птицами врассыпную бросились мальчишки — каждого, доставившего стрелку его жертву, ждала награда. Наконец стрельба закончилась, и все птицы были собраны. Темир, радостно улыбаясь, держал в руках две свои стрелы с нанизанными на них сизарями. У Муртазы была лишь одна.

— Стрелы почтенного Муртазы не до всех достают?! — вежливо и ехидно обратился к нему Темир. — Некоторые вознеслись слишком высоко для них…

В ответ Муртаза грубо выругался. Он был по-настоящему взбешен.

Весть о победе Темира быстро разнеслась по всей площади. Из всех, наблюдавших за ходом стрельбы, лишь Василий не знал об этом. Пристроившись на крыше галереи, покрывающей стены караван-сарая, он сжимал лук и не спускал глаз с сидевшего чуть поодаль Матвея. А стрелки готовились уже к новому, более сложному состязанию — предстояла стрельба по подвескам — трем золотым чашам. Стали тянуть жребий. Муртазе вышло стрелять третьим, а Темиру — вслед за ним. Стрелки сели на своих коней и выстроились в линию лицом к ханскому шатру. Их взгляды были прикованы к слегка колеблющимся на легком ветру подвескам. Первым должен был стрелять молодой бег на красивом арабском жеребце. Бег пустил коня трусцой в сторону реки, остановился шагах в тридцати от перекладины, повернулся к ней и приготовил лук. Судья, заметив кивок хана, взмахнул белым платком, и бег пустил коня вскачь. Он промчался мимо перекладины и, достигнув отмеченной шагах в двадцати от нее черты, резко обернулся, вскинул лук и выстрелил. Стрела звякнула о чашу, но веревка осталась цела. Толпа сделала огорченный выдох.

Следующий стрелок был еще менее удачлив — его стрела пролетела совсем далеко от цели. Все напряженно следили за Муртазой. Он не спеша подъехал к начальному месту и благоговейно поднял глаза к небу. Стало совсем тихо. Люди, встав на цыпочки и вытянув шеи, старались увидеть, что делает и как готовится кэшик-бег, славящийся своим удальством в этой стрельбе. Но вот Муртаза издал резкий, гортанный крик и бросил коня вперед. Казалось, что конь и всадник слились в одно целое — таким красивым и естественным было их движение. Они хорошо понимали, они помогали друг другу, и, когда Муртаза готовился выпустить стрелу, его конь будто замер на земле и не спешил отрывать копыта для очередного прыжка. Выстрел был точен — стрела перерезала подвеску, и чаша с тихом звоном упала на землю. Толпа разразилась оглушительным ревом. Муртаза радостно вскинул руки и осадил коня.

Настала очередь Темира, и он потрусил к реке. Толпа еще не успокоилась, когда Темир бросился вперед. Из всех наблюдавших за ним в это время самым внимательным был, верно, Матвей. С началом движения он предупредительно поднял руку, а когда Темир достигнул перекладины, резко опустил ее. В тот же миг с крыши галереи вылетела стрела. Пролетев открытое пространство, она вонзилась в столб с ханским бунчуком. И тотчас же с вершины, из каких-то скрытых конскими прядями глубин, вылетели со свистом две новые стрелы. Конь Темира, почти достигнувший отмеченной черты, споткнулся, всхрапнул и грохнулся вместе с всадником о землю. Никто не понял, что произошло. Несколько человек, бросившихся к месту падения, нашли хрипящего в агонии коня, в груди которого торчала стрела, и оглушенного, лежащего без памяти Темира.