Лев Никулин: России верные сыны

Ну как бы там ни было, придется, видно, мне, коли буду жив, записать кое-что из упущенного мной. Пусть останется в назидание потомкам, ежели потомки поинтересуются, как жил и что видел на своем веку гвардии капитан Можайский, государственный преступник (право не знаю, какое звание мне дороже).

Однако годы летят. На баррикадах Парижа нашла свою гибель деспотическая и тупая власть короля Карла X, на престоле сидит Луи-Филипп, сидит, как сказано придворными, не потому, что он Бурбон, а несмотря на то, что Бурбон.

Отсюда, из поселка в глубине тайги, не видно, как клокочут стихии, как живут парижские простолюдины.

Давно умер мой друг Вадон, и некому мне растолковать, благоденствует или прозябает в нужде французский народ и достиг ли, наконец, власти парижский лавочник… Что до моей отчизны, то тяжко признаться — схоронены наши святые надежды, крестьянин по-прежнему в рабстве, гатчинский дух царствует в образе младшего брата Александра Павловича — Николая и наместника в Польше — Константина.

Польша — страдалица. Друзья наши, поляки, те, что вместе с нами несут кару за четырнадцатое декабря, к вам обращаю я мое слово: сколько бы ни стремились к добродетели господа масоны, но ни ритуал, ни ветхие измышления о храме Соломоновом не удержали членов ложи от целей политических, от стремлений к общей вольности.

Пестель, Сергей Муравьев-Апостол, благороднейший и мужественный Сергей Волконский, Бестужев-Рюмин, Борисов 2-й открыли сношения с поляками и заключили договор о взаимных действиях в 1824 году.

Русские и поляки сошлись в самом важном:

«Главное дело — это на обоюдных правилах устроить восстание, не в отвлеченных мыслях, а на деле; мы начнем и вы начинайте».

Прошло пять лет с того дня. Однажды к Катеньке на огород пришел конвойный солдат и принес записку от ссыльного. Солдат сопровождал партию ссыльных польских повстанцев. На клочке бумаги я прочитал: «За нашу и вашу свободу». И буквы «С. П.».

Так я получил последнюю весточку от друга моего Стефана Пекарского.

…В 1830 году, когда в Польше разгорелось восстание против деспотизма Николая, друзья и братья — поляки — почтили память погибших за нашу и их свободу. 13 января, при огромном стечении народа, в Варшаве состоялась панихида по казненным декабристам.

И ссыльный поэт наш откликнулся из своего изгнания:

Пять мучеников взошли на эшафот, другие еще томятся во глубине сибирских руд, однако сбываются предсказания Павла Ивановича Пестеля, сбывается вещее его слово: «Главное стремление нынешнего века состоит в борьбе между массами народными и аристократами всякого рода, как на богатстве, так и на правах наследственных основанными».

…На тихом, забытом кладбище, над рекой Окой, недалеко от Москвы, есть могила, помеченная 1857 годом. На чугунной плите отлиты эмблемы — георгиевский крест и порванные цепи. Ниже — имя: «Александр Платонович Можайский». И как ни старалась чья-то злая рука, но можно прочитать надпись:

«Верный сын отечества».

Лев Вениаминович Никулин — представитель старшего поколения советских писателей — работает в литературе более сорока лет. Он начал литературную деятельность как поэт и автор статей об искусстве. С 1919 года Никулин работает в политических органах Советской Армии и одновременно в красноармейской печати.

В годы гражданской войны он выступает с рассказами, сатирическими стихами и статьями, сотрудничает в только что возникшем журнале «Красноармеец» и газете «Красный Балтийский флот». В 1921 году Никулин уезжает в составе советской дипломатической миссии в Афганистан. Пробыв в Афганистане более года, по возвращении в Москву Никулин опубликовывает сборник очерков «14 месяцев в Афганистане», а позднее, в 1925 году, пишет советский приключенческий роман «Дипломатическая тайна» который был одобрительно оценен Алексеем Максимовичем Горьким. С этого времени Горький следит за работой писателя. Его помощь имеет огромное значение в дальнейшей литературной деятельности Л. В. Никулина.

Наиболее значительные произведения Никулина: двухтомный мемуарный роман «Время, пространство, движение», книги очерков «Письма об Испании», «Семь морей», «Стамбул, Анкара, Измир», книга воспоминаний о Горьком, Маяковском, Анри Барбюсе «Жизнь есть деяние».