Луи Бриньон - Кес Арут

Погружённый в счастливые мысли о Мириам, Арут оделся и вышел из флигеля. Чуть ранее одна из гостей за столом, пожилая женщина лет семидесяти с печатью глубокого страдания на лице… поднялась, держа наполненный кубок в правой руке. Видя, что женщина собирается что-то сказать, присутствующие замолкли, устремляя на неё взгляды. Чуть выждав, когда разговоры за столом затихли, женщина заговорила негромко. Голос её прерывался временами, видимо от чувств или воспоминаний.

— Я поклялась,…где бы я ни была, за каким бы столом ни сидела, обязательно подниму тост в честь одного из самых достойных армянских сынов, — женщина сделала паузу и, вздохнув полной грудью, под совершенную тишину, прерывистым голосом полным переполнявших её чувств, продолжила: — Я поехала в гости к дочери в Адан. Я была в Адане первого апреля. Я видела собственными глазами смерть несчастных. Я видела смерть своей дочери и зятя. Их выводили из домов и… резали ножами, саблями, топорами. Меня, двух моих внуков и ещё двадцать армян, согнали в кучу. Но нас не убивали. Я подумала, что нас пожалели… что они не станут убивать детей и женщин, ну а потом… потом, — женщина судорожно вздохнула, — нас всех повели на второй этаж какого-то балкона. В конце балкона полыхал огонь. Горел соседний дом. Пламя вырывалось из окон. Нас всех погнали туда. Турки хотели нас сжечь живьём…

Почти у всех сидевших за столом, почернели лица,… руки сжимались в кулак. Судорожно всхлипнув, женщина продолжала:

— Я бога молила о смерти… я молила, чтобы он не позволил мне увидеть… такую смерть моих внуков. И тогда… тогда… я увидела этого человека. Он появился позади турков. Я увидела его глаза,… в них была боль и гнев армянского народа. В тот миг я поняла, что мы спасены…

Женщина не выдержав, несколько раз судорожно всхлипнула.

— Он с горсткой людей спас нас. В тот день я ещё не раз слышала имя этого человека. И не только от армян. Я слышала разговор турок, которые говорили о «шайтане» который летает по городу и убивает всех. Тем же днём, ночью, когда нас из города выводили фидаи Сепуха, я снова увидела его. Он лежал на носилках. Он был в беспамятстве. Его ранили. Нас было несколько сот человек, и каждый из нас мог рассказать историю о том, как его спас этот человек. Мы все несли носилки. Несли по очереди. Никто не желал отказываться от этой чести. Даже раненые. Даже я несла их. Всю ночь пока мы шли, фидаи рассказывали о том, что совершил этот человек. Слушали со слезами на глазах. И всю ночь мы слышали, как он в беспамятстве повторял одни и те же слова: «Грек или армянин?»

Женщина высоко подняла руку и с невыразимой гордостью произнесла:

— За Арута Акопяна! За Кес Арута!

Все встали. Констандян замер с бокалом в руках. Он не ожидал услышать имя, которое произнесла женщина. Сама же женщина собиралась выпить и уже поднесла вино к губам, но… так и застыла… а через мгновение она поставила бокал на стол и выйдя со своего места куда-то направилась. Все удивлённо проследили за ней. Женщина обошла стол и подошла к одиноко стоявшему молодому человеку. Всхлипнув, она опустилась перед ним на колени и прижалась губами к руке. Арут взял её за плечи и поднял.

— Не позорь меня перед всеми, мать, — прошептал Арут, обнимая женщину, — это мне нужно стоять перед тобой на коленях.

Арут проводил женщину до её места. Он уже собирался снова заговорить с женщиной, успокоить её, когда заметил стоявшую в воротах одинокую фигуру Мусавата Али. Арут оставил женщину и быстро направился к нему. Остановившись в двух шагах от Мусавата Али, он склонил голову, приветствуя его приход.

— Отец…

— Ничего не говори, — остановил его Мусават Али. В глазах имама, которые неотрывно смотрели на Арута, светилась глубокая нежность, — я всё слышал и всё понимаю. Время такое… когда сердце приходится разрывать пополам. Я пришёл сказать, что тебя ищут. За твою голову назначена награда. — Мусават Али дотронулся рукой до головы Арута, а потом прижал к своей груди и прошептал:- Больше мы не увидимся. Я буду молить аллаха, чтобы он даровал тебе долгую жизнь… сын мой!

Сказав эти слова, Мусават Али ушёл. Арут долго смотрел ему вслед, а потом вернулся за стол и сел рядом со счастливой Мириам, которая не сводила с него взгляда. Погружённый в мысли об отце, Арут не замечал восхищённых взглядов направленных в его сторону. Как не замечал, что гости один за другим, поднимались и провозглашали тосты в честь него. Арут задумался. Слова Мусавата Али позволили ему полностью осознать происходящее. А ведь в последние дни он мечтал о спокойной семейной жизни. О детях. О Мириам. О своём доме… но, по всей видимости, его мечтам не суждено было сбыться. Мириам видела, как помрачнело лицо Арута, и взяла его за руку. Арут встрепенулся, отрываясь от своих размышлений. Послышался голос Констандяна, в котором явно слышалось глубокое уважение: