Григол Абашидзе - Цотнэ, или падение и возвышение грузин

— Не надо мне ни глаз, ни головы! Сама жизнь больше мне не нужна. Что порадует меня после гибели моей Тамар! Убил бы ты меня, судящий всех господь, только не отнимал бы её у матери…

— Где Тамар? Что с ней? — еле выговорил Цотнэ.

Не увидев ответа в незрячих глазах отца, он кинулся к матери.

— Где Тамар, мама?

Мать хотела что-то сказать мальчику, но слёзы и рыданья не дали ей выговорить ни одного слова.

С плачем и причитаниями зашли в церковный двор. Приблизившись к маленькому холмику возле церкви, Натэла и Шергил опустились на колени, упали на землю и горько зарыдали. Стиснув губы, Цотнэ уставился на маленький могильный холм. Земля на могиле ещё не совсем просохла. В изголовье стоял небольшой деревянный крест. Сухими глазами глядел Цотнэ на могилу и не верил, что тут похоронена Тамар. Он не видел её мёртвой в гробу, не был здесь, когда засыпали её землёй, а поэтому и не верил в смерть Тамар, в то, что её нет и никогда больше не будет.

Плач родителей как-то не доходил до его сознания, не затрагивал сердце. Они кого-то оплакивали. Но этот кто-то не мог быть Тамар. Тамар, весёлая и нежная, безмерно любящая и верная брату, наверное, дома, в княжеском дворце ожидает Цотнэ.

Дворец встретил Цотнэ холодный и молчаливый, точно гробница. Весёлый шум, смех и песни покинули его.

При виде Цотнэ слуги не могли скрыть слёз. Смущённо приветствовали они наследника, принуждённо улыбались ему.

Скорбь воцарилась во дворце. Она изменила не только людей. Всё изменилось тут, всё было объято печалью и трауром.

Княжич не мог привыкнуть и к тому, что напротив его ложа не стояло больше кровати Тамар. По утрам, окинув взором опустевшую комнату, или ночью, разбуженный каким-нибудь сном, он не мог понять, где он, и думал, что находится в чужом доме.

Не слыша щебетания Тамар ни перед сном, ни утром во время пробуждения, он боялся оставаться один и всё просил кормилицу, чтобы она поставила кровать Тамар на прежнее место.

— В кровати Тамар гнездилась зараза, её сожгли, — доложили наследнику.

С этого дня ему постоянно мерещился пылающий огонь, и он не мог спать один.

Удивило мальчика и то, что он не видел во дворце ни кормилицы, ни Гугуты. Ему объяснили и это. После смерти Тамар, мол, кормилицу ничто больше не удерживало здесь, и она возвратилась в дом мужа. Да и тяжело бы было ей жить там, где каждая вещь напоминала о любимице.

— А Гугута тоже ушёл с матерью? — спросил Цотнэ.

— Гугута бесследно исчез. Никак не могут понять, где он. Здоровый и крепкий мальчик, не болел. Сколько ни искали — напрасно.

Цотнэ вспомнил, как однажды, когда Тамар только ещё заболела, вернее, когда болезнь её осложнилась после кисти винограда, принесённого ей, Гугута сказал: «Если случится что-нибудь с Тамар, или убью себя, или уйду куда глаза глядят».

— Может, он уехал куда-нибудь? — спросил Цотнэ.

— Кто его знает. Родители плачут по нем, словно по покойнику, ты же слышал, как говорят в народе: «Что смерть, что чужбина — всё равно».

— Говорили и такое — Гугуту обвинили в том, что он принёс больной девочке винограда, и разгневанный отец избил его до полусмерти. Избитый Гугута ушёл из дому, а после этого его и след простыл.

От горя Цотнэ целый день проплакал у себя в спальне. Под вечер Натэла послала к нему другого паренька, сына домоуправителя, в надежде, что он хоть как-нибудь заменит княжичу Гугуту и развлечёт его.

Вата вошёл на цыпочках, остановился у дверей и тихонько кашлянул.

Цотнэ раскрыл глаза и удивлённо уставился на незнакомого парня.

— Не спишь, княжич? — улыбнулся вошедший. Потом он, подобрав под себя ноги, сел на ковёр у постели, раскрыл расшитый кисет и высыпал содержимое на ковёр. Разноцветные камешки и невиданные раковины рассыпались по ковру.

— Как красиво! — вырвалось у Цотнэ.

— Если нравятся, пусть будут твоими.

— Моими? — Цотнэ удивлённо взглянул на парня.

— Да, твоими, — подтвердил обрадованный Вата.

— Долго собирал? — спросил Цотнэ, не сводя глаз с раковин.

— Долго?.. Нет… Я всего месяц пробыл в Анаклия. До тех пор, пока отца не взяли домоуправителем к великому князю. Знал бы, что тебе они понравятся, ещё больше бы собрал. Когда отец возьмёт меня снова в Анаклия, я тебе привезу…

Цотнэ не знал, ни где находилась эта Анаклия, ни этого мальчика, ни его отца.

Вата заметил его растерянность.

— Моего отца князь Шергил взял в домоуправители, и я переселился сюда. Мы тут же и живём, позади княжеского дворца. Пойдём к нам?