Робин Янг: Тайное братство

Свершилось. Наводящих ужас на все народы монголов разгромили.

Случайная стрела пронзила шею коня Бейбарса. Дико взбрыкнув, животное сбросило седока и умчалось прочь. Бейбарс поднялся на ноги и, увернувшись от удара мечом, поразил еще одного монгола. Тот со стоном рухнул на землю. Больше никто не нападал, и Бейбарс смог наконец передохнуть. Его сапоги скользили по крови. Она висела в воздухе, капала с бороды и эфеса сабли. Ее вкус ощущался во рту.

Поднявшаяся пыль заслоняла солнце. Когда ее разогнал порыв ветра, Бейбарс увидел развевающийся над осадными орудиями и кибитками монголов белый флаг. Ущелье, насколько хватало глаз, было завалено мертвыми телами, и уже чувствовался поднимавшийся смрад. Низко в небе с триумфальными криками парили пожиратели мертвечины. Кожаные доспехи монголов перемежали яркие плащи мамлюков.

Бейбарс остановил взгляд на Исмаиле. Воин лежал на спине, устремив на эмира остекленевшие глаза. Из рассеченной мечом груди с каждым порывистым вздохом вырывался небольшой фонтанчик крови. Бейбарс наклонился и закрыл мамлюку глаза.

К нему подъехал младший атабек:

— Эмир, мы ждем твоих приказов.

Бейбарс оглядел недавнее поле битвы, где всего за несколько часов они разгромили армию монголов в десять тысяч сабель. Убитых было не меньше семи тысяч. Мамлюки на коленях воздавали хвалу Аллаху. Некоторые плакали от радости, но большинство, издавая победные крики, окружили кибитки монголов. Требовалось немедленно восстановить порядок, иначе ликование быстро перерастет в грабеж и убийство пленных. А за них, особенно за женщин и детей, сирийские торговцы рабами могут дать немало динаров.

Он повернулся к младшему атабеку:

— Проследи, чтобы больше никого не убивали. Хватит трупов, мы их всех продадим в рабство. И собери полк.

Спустя некоторое время к Бейбарсу подвели коня из бродивших вокруг без всадников. Предводитель мамлюков и бровью не повел, увидев измазанную кровью сбрую. Вскочил в седло и подъехал к своему собравшемуся войску. Вокруг другие атабеки начали собирать свои полки. Бейбарс оглядел усталые, по-прежнему остервенелые от боя лица воинов и почувствовал внутри первый всплеск ликования.

— Братья, Аллах милосерден и могуч. — Слова с трудом вылетали из запекшегося горла. — Он озарил для нас этот день своим благоволением. Мы победили в его славу. Наш враг покорен. — Он замолк, подождал, пока стихнут радостные возгласы. — Но торжествовать будем после. Сейчас надо закончить дело. — Бейбарс подозвал кивком двух младших атабеков. — Тела наших воинов нужно похоронить до заката. Трупы монголов сожгите и прочешите вокруг местность, соберите всех живых. Раненых перевезти в лагерь. Жду вас в своем шатре, после того как все закончите. — Он помолчал. — А где султан?

— Удалился в лагерь примерно час назад, эмир, — ответил один из младших атабеков. — Он ранен.

— Тяжело?

— Нет, эмир. Я думаю, рана неглубокая. Лекари возились недолго.

Бейбарс отпустил атабеков и поскакал к пленным. Воины-мамлюки обыскивали кибитки и более или менее ценное кидали в огромную кучу, выросшую на обильно орошенном кровью песке. Под одной кибиткой обнаружили прятавшихся троих детей. К ним тут же ринулась женщина — видимо, их мать. Со связанными за спиной руками она свирепо кидалась на воинов, пиная их босыми ногами и брызгая слюной, как змея. Один из мамлюков утихомирил ее ударом кулака, а после детей, ухватив за волосы, отволокли к большой группе пленных. Все они стояли на коленях. Бейбарс встретился взглядом с пареньком, в глазах которого сквозил ужас. Вот таким же он помнил себя двадцать лет назад.

Рожденный в народе тюрков-кипчаков в степях Причерноморья, Бейбарс до вторжения монголов ничего не знал ни о войне, ни о рабстве. На его глазах убили родителей, а самого со многими другими перегнали на рынок рабов в Сирию. Он сменил четырех хозяев, прежде чем его купил египетский мурза и отвез в лагерь на Ниле, где собирали армию воинов-рабов. Так возникло войско мамлюков. Их вооружили, обучили военному искусству, а потом они взяли власть. Сейчас ему тридцать семь, он командует грозным полком Бари, у него много золота и есть свои рабы, но воспоминания о первом годе рабства его посещают чуть ли не ежедневно.

Бейбарс глянул на младшего атабека, руководившего охраной пленных:

— Все трофеи доставить в лагерь. Они принадлежат султану. Любого вора ждет жестокая кара. В погребальные костры пусть пойдут разбитые осадные орудия и остальное подходящее для огня.