Юзеф Крашевский - Граф Брюль

Когда он проснулся, был уже белый день. Брюль почему-то перепугался света; он, как можно живее, вскочил с своей неудобной постели, поставил на место кресло, завернулся в халат и на цыпочках вышел из комнаты. Прежде он взглянул на часы… с ужасом увидел, что уже был шестой час; в эту пору он обыкновенно принимался за дела свои. В кабинете он уже застал отца Гуарини, добродушно улыбавшегося, в утреннем сером сюртуке с черными пуговками.

Иезуит молча протянул министру руку, которую тот почтительно поцеловал.

Брюль был немного смущен. Прежде, чем заговорить, оба пытливо взглянули друг на друга.

Гуарини таинственно наклонился к Брюлю и сказал:

— Даже на другой день свадьбы министр не имеет права выспаться, как следует, а в особенности, если он имеет столько могущественных врагов, как вы.

— Но я могу не бояться их, на моей стороне вы, отец, и помощь королевы, — заметил Брюль.

— Нет, всегда нужно бояться и быть осторожным, — прошептал Гуарини… — Хотя за вас сама королева, но помните, мой друг, ведь королевы не вечно господствуют.

— Но, вы, отец, — еще тише проговорил министр, — вы теперь управляете, и надеюсь долго будете управлять совестью нашего короля.

— Дитя мое, а разве я бессмертен? Я уже стар и чувствую, что скоро сделаюсь негодной вещью, которую выбросят в сорную кучу.

На минуту они замолчали. Гуарини ходил по комнате, заложив назад руки.

— И я, и королева немного приготовили князя Лихтенштейна, — произнес он, — но князь действует медленно и осмотрительно. Вообще с этим делом спешить не следует. Дайте время приготовить короля. Пока что у него Сулковский первый человек. Сулковский для него все… Но вы имеете за собой воспоминание об отце; постарайтесь заслужить что-нибудь побольше…

Иезуит замолчал.

— Piano, piano, pianissimo, — снова прошептал он. — С принцем нужно уметь как говорить и получше разгадать его. По пению узнаешь птичку, по речи — голову, — привел он итальянскую пословицу. Почтенный патер усмехнулся, он чрезвычайно любил употреблять в разговоре итальянские народные поговорки. — Duro con duro non fan mai muro (из твердого с твердым стены не сложишь), — прибавил он. — Сулковский бывает duro, a вы должны быть мягким, вкрадчивым. Ma piano, ma piano, ma piano! — Тут он начал что-то быстро шептать на ухо министру, отчаянно жестикулируя; потом, взглянув на часы, Гуарини схватил шляпу и поспешно вышел из комнаты.

В то самое время, когда за ним затворилась дверь, из другой двери показалось желтое сморщенное лицо, и в комнату вошел Геннике; он весь съежился и нес под мышкой большой сверток бумаг; проницательным взглядом он окинул Брюля, чтобы по выражению лица догадаться о расположении духа своего начальника.

— Ваше превосходительство, — сказал Геннике, — прежде всего позвольте принести вам мое поздравление.

— Прежде всего дела, — прервал министр, — нам нужны деньги, деньги и деньги: для двора, для дел в Польше, для короля, для меня, для тебя, не считая Сулковского… Геннике, ты слышишь, нужны деньги!

Экс-лакей закусил губы.

— Но эти негодяи поднимают шум, — произнес он, — шляхта ерошится, в местечках волнение, просят льгот и определенных постановлений.

— Но кто же именно? — спросил Брюль.

— Все.

— Кто же стоит во главе их? Кто громче кричит?

— Там много таких.

— Ну, сколько? Трое, четверо?.. Послать солдат, пусть их отвезут в Плессенбург, там к ним вернется благоразумие, а остальные утихнут.

— Но кого выбрать из них? — спросил Геннике.

— Я бы сам стал сомневаться в выборе, если бы ты не мог сообразить. Не посягай слишком высоко, потому что можешь затронуть сторонников Сулковского; пониже тоже нечего орать, так как от этого пользы не будет; того, кто имеет связи во дворе, не трогай, но пару людей из знати…

— А причины? — перебил экс-лакей. Брюль захохотал.

— Неужто и этому тебя учить? Слово, громко сказанное, оскорбление престола… понимаешь, Геннике, или ты поглупел?..

— Понимаю, — вздыхая, отвечал Геннике. Брюль встал и быстро начал ходить по комнате.

— Не знаю, увижу ли я сегодня Глобика. Передай ему от меня, что он точно не исполняет моих приказаний. На последней охоте едва не поднесли петиции королеве… в кустах сидел, спрятавшись, шляхтич. За несколько часов до прогулки или охоты все дороги должны быть осмотрены, расставлены часовые… Кто знает, с каким намерением?..

— Ваше превосходительство, всего один я не могу досмотреть… а Лосе… а Штамер, Глобик и остальные что же они делают?