Иван Наживин - Степан Разин. Казаки

– Ах, старая лиса!.. – стукнул по столу кулаком Степан. – Ну?

– Да. И говорит это Корнило: согрешили-де мы, братья казаки, перед Богом и великим государем, отступились от веры христовой и от святой соборной апостольской Церкви. Пора бы нам покаяться и свои дурости отложить, чтобы всё опять пришло в достоинство... А те и-и галдеть: правда твоя, атаман!.. Пошлём опять станицу к великому государю, принесём ему за весь Дон повинную... Ну, выбрали они это Родивона Калужника, и стали те собираться. Ну, тут мы встряли: никакой станицы не надобно – иль захотели донского дна отведать? Так и не дали им послать станицу. Ну, только они своего лукавства никак не оставляют, и нам надо глаз на них держать день и ночь...

– Глазом тут многого не сделаешь... – сказал захмелевший Степан. – Вот оглядимся маленько да и в гости к ним грянем. Надо так ли, эдак ли развязку делать. Как можно нам на Москву идти, когда у нас на Дону полной власти нету? Мы на Москву, а они нам в затылок... Это надо кончать...

– Правильно...

– На том и порешим пока... – сказал Степан и обратился к молодому ещё, складному и красивому казаку с бойкими чёрными глазами, Мишке Шаповалу, который только что тайно в Москву ходил. – Ну, а как в белокаменной?... Ждут ли нас там в гости?

– Ждут... – весело улыбнулся Мишка. – Чёрный народ крепко ждёт везде. А богатеи крепко опасаются. Бояре, которые незаметнее, да гости именитые вроде Шорина Васьки, те все своё добро, которое полутче, во дворы иноземных послов опять свозят – это там такую уж повадку взяли: как чуть что не так, так сичас свои животы к иноземцам перевозить... Тревожутся... А царь, между протчим, только что оженился...

– Да что ты?!.– загрохотала застолица. – Ах, старый чёрт!.. У кого же взял?

– У Матвеева какая-то девка проживала, вот её и приспособил... – сказал Мишка, смеясь. – Ладная, говорит, такая... Гладкая...

– Ах он старый чёрт!.. – заржал Алёшка Каторжный, маленький, но ловкий и какой-то бесшумный мужичонка с рваными ноздрями. – Ничем о спасении души думать, а он вон куды полез...

– Да ему, чай, с ей уж и не справиться... – встряли со смехом другие. – Ну, помощники там найдутся!.. Поди-ка, какие все кобели при дворе-то проживают... Глянешь, так что твоё мереньё...

– И перед свадьбой, вишь, царь-то обрился, чтобы помоложе быть маленько... Тоже смекает.

Опять взрыв весёлых и крепко присоленных острот.

– Ну, только это самое бритьё в Москве многие которые не одобрили... – рассказывал Мишка. – А особенно Морозова боярыня взлютовала, – вот та, что всё с протопопом Аввакумом путалась. Ей по чину-то полагалось во время венчания титлу, что ли, там какую-то царскую говорить, так наотрез отказалась: все-де святые с бородами писаны, а которые-де рыло себе скоблят, те лик Божий искажают да псам, да котам уподобляются...

– Так и сказала?!.– восхищённо повторяли уже запьяневшие казаки. – О то баба!.. Не баба, а казак... Нам бы вот таких сюда в бабьи атаманы... А, Матвевна?

– Ну, и сами управимся... – поджимая губы, отвечала недовольная Матвевна. – Чего-чего, а баламутиться-то умеем...

Степан грозно посмотрел на неё через стол.

– Да ведь Морозихе-то можно так правду-матку резать... – говорили казаки. – Её враз не слопаешь... Бают, как выедет на своих конях-то, так сзади ней чуть не полк холоп ей бегом бежит... А золота да богатства всякого, самому царю нос утрёт... Не, коли что, так и с ей не постесняются. Таких-то вот и сожрать лестно, потому по закону все богатства-то на царя тогда отписывают...

– Вот бы тоже всех их там промежду себя эдак стравить, а потом отсюда бы и грянуть!.. – сказал Алёшка.

– Отец Евдоким наш сказывал, что крепко на неё царь за эту титлу самую опалился... – продолжал Мишка. – Только сразу-то, видно, опасается ударить и своё время выжидает... Да и Гриша-юродивый, бают, что-то ему негожее в церкви при всех насчет скоблёного-то рыла молыл... А этого-то никакой уж царь тронуть не моги... Божий человек называется...

– А что там наш отец Евдоким поделывает?...

– Из двора в двор слоняется да всё чему-то смеётся... – сказал Мишка. – А чему смеётся, не поймёшь... И диво: везде-то он вхож!.. У самых вышних бояр бывает, у Морозихи свой человек, да и царю, бают, сколько раз сказки по ночам сказывал...

– Ну? Чай, ему теперь, с молодой-то бабой, не до сказок... – опять взялась застолица. – А что жа? Царю наш Евдоким побаски сказыват, а к царице-то, может, другой какой пристроился... Что им больше делать-то?

– Да к Софье-то, к середней царевне, и то уж будто Голицын князь Василей приладился, сказывают... – смеялся Мишка. – Ух, тоже бой-девка, говорят...