Вук Драшкович - Ночь генерала

– Я не хотел искать защитников за пределами моей страны.

– Товарищ Вера, запишите. Обвиняемый полностью понял обвинительное заключение, отношение к нему в следственном изоляторе было вполне корректным, его не принуждали к даче показаний, не применяли по отношению к нему никакого насилия, он совершенно добровольно отказался от предложения американских адвокатов защищать его, потому что он полностью доверяет суду своей страны…

Пока генерал слушал диктовку судьи Джорджевича машинистке и безуспешные попытки адвоката Иоксимовича оспорить «полную точность» передачи и толкования судьей заявлений обвиняемого, ему вдруг показалось, что он сидит за пишущей машинкой и составляет секретное донесение князю Павлу и генералу военно-воздушных сил Душану Симовичу. Но самое удивительное, что, сидя за столом в Праге, он одновременно расхаживал по своему кабинету и самому себе диктовал:

«Прага, Мостецка, 15. Совершенно секретно, лично в собственные руки. Полковник Хаек – преданный нам человек, у него от нас нет тайн. Немецкий контрразведчик, полковник Чунке, убит немцами за его связи с русскими. Ханна – стопроцентно наша. Русские разрабатывают проект танка с броней гораздо более прочной, чем немецкая. Кроме того, они работают над реактивным минометом. Детали сообщу, как только они станут мне известны…»

– Когда, по вашему мнению, был наиболее благоприятный момент для общего наступления на немцев?

– После того, как партизаны взяли Ужице, а я Пожегу и Чачак.

– Когда точно это было?

– Возможно, первого августа. Тогда мы взяли Лозницу.

– Именно в этот день?

– Я точно не помню.

– Это вы в августе напали на одно из подразделений валевского партизанского отряда в селе Планинка? Действительно ли лично вы возглавляли нападавших?

– Да.

– Но как же так? Вы воюете против оккупантов, а сами убиваете партизан за то, что они подняли восстание против тех же оккупантов?

– Я это объяснял вам еще находясь в изоляторе.

– Мне? Вы это объясняли следственным органам.

– Это были вы. И прокурор Минич. И Пенезич. Вы прекрасно знаете, что тогда никто не погиб и все взятые в плен партизаны были выпущены на свободу.

– Так вы напали или не напали на партизан в себе Планинка?

– Разумеется, да.

– Из-за чего?

– Я защищал крестьян от грабежей. Именно поэтому народ и поддерживал меня. В такой ситуации я напал бы и на своих собственных бойцов.

– Значит, если бы ваши люди занялись грабежом, вы бы за это на них напали?

– Те, что были в Планинке, были обычными ворами. Крали продукты питания. По такой же причине еще раньше я однажды напал и на отряд Печанаца.

– Но почему? Коста Печанац был воеводой четников.

– Они грабили.

– Значит, Печанац – грабитель?

– Не он, а его отряд.

– Получается, что Печанац и его люди были грабителями.

– Конечно.

– В это время восстание в Сербии уже разгорелось в полную силу?

– Я не могу точно вспомнить время и связь всех событий.

– Вы считали восстание преждевременным?

– Не понимаю, почему вы так настаиваете на этом. Понятие «преждевременно» может иметь разные значения. Если силы противника слабы, то тогда это не преждевременно. Лично я командовал наступлением на Горни Милановац, Страгаре, Рудник, Пожегу. Я наступал и на…

– Когда? Мне требуются точные даты.

– Я не могу вспомнить. Было так много событий в моей жизни в последнее время, что я как-то выдохся.

– Что значит выдохлись?

– Физически и духовно истощен. Я претерпел ужасные мучения…

– Когда вы отбили у немцев Чачак и Пожегу?

– Не помню.

– Может быть, это было в апреле 1941 года?

– Не знаю.

– Обвинительное заключение гласит, что ваши люди, Глишич и Игнятович, напали в Пожеге на партизан.

– То есть как? Я совершенно твердо уверен в том, что мы освободили Пожегу. Я лично командовал наступлением на немцев. Как мне помнится, это партизаны напали на моих людей и взяли в плен Глишича. Они хотели его расстрелять, но я послал письмо Тито в Ужице и просил его…

– Когда и где вы встречались с маршалом Тито?

– Никогда и нигде.

– На следствии вы сделали другое заявление. Кроме того, всей Сербии известно об этих встречах.

– Он в то время, как я помню, не был маршалом, да и вообще, в военном отношении был…

– Обвиняемый Михайлович! Когда вы встречались с маршалом Тито? Сколько раз?

– Три раза.

– Где?

– Один раз в доме воеводы Мишича, а два раза в селе Брайичи.