Робин Янг - Реквием

— Должны прибыть еще несколько групп, — произнес комендант замка. — Но мы все равно выйдем завтра.

— Рад вас видеть с нами, Скьяра, — сказал Ногаре, бросив взгляд на подошедших Уилла и Готье. — Его величество король Филипп благодарит вас за содействие в деликатном деле. Он знает, что, вернувшись сюда, вы многим рискуете. — Ногаре удовлетворенно улыбнулся, оглядывая оживленный зал. — Должен признаться, я не ожидал, что в столь короткое время вы сможете собрать такое войско.

— Я давно ждал этого момента, министр де Ногаре. — Голос итальянца звучал густо и низко, по-французски он говорил с сильным акцентом. — И все заранее подготовил. Если бы вы не связались со мной, я бы начал один. Причин сбросить нашего гонителя с трона у моей семьи больше, чем у всех остальных.

— Нет, Скьяра, мы все равным образом страдаем под гнетом Бонифация, — заметил Райнальд с нотками обиды в голосе.

— Конечно, — согласился стоящий рядом дородный барон.

Черные глаза Скьяра блеснули.

— Равным образом? Тебе ли говорить, Райнальд, когда твоя сестра замужем за членом семейства Гаэтани. — Он повернулся к дородному барону. — Вашу семью, Никколо, действительно лишили прав на землю в этом городе. Но твоя обида ничтожна по сравнению с моей. — Лицо Скьяры вспыхнуло ненавистью. Она сверкала в его глазах и звенела в голосе. — Мой дядя Джакомо и брат Пьетро являлись видными кардиналами в Священной коллегии. При папе Целестине им были дарованы многочисленные привилегии.

За свою преданность они пребывали у его святейшества в большой милости. Когда папа задумал подвергать сомнению свою способность исполнять обязанности понтифика, мы все принялись его отговаривать, а Бонифаций вливал в уши Целестину яд, убеждал, будто тот не годен сидеть на папском троне, и в конце концов убедил старика отречься и тем обеспечил свое избрание. А потом Бонифаций бросил Целестина с тюрьму, где его убили.

Скьяра возвысил голос, и в Большом зале стало тихо. Все перестали говорить, прислушиваясь.

— Когда мои дядя и брат открыто обвинили Бонифация в злодействе, он лишил их кардинальского сана. А затем всех нас отлучил от Церкви и прибрал к рукам нашу собственность — все состояние, нажитое поколениями. Но этим он не удовлетворился и объявил Крестовый поход против моей семьи и наших сторонников, обещая индульгенцию любому, кто поведет против нас войну. Как крестоносцам, выступившим против сарацин. Бонифаций не унимался целых пять лет, вынудив тех из нас, кого не убили и не бросили в тюрьму, бежать во Францию, а потом повелел своему войску осадить Палестрину, нашу последнюю крепость в тридцати милях отсюда. — Скьяра повернулся к Ногаре. — Когда мы прибудем в Ананьи, министр, вы ее увидите. Величественный город на холме лежит сейчас в руинах. Бонифаций повелел разрушить до основания все дома, кроме часовни, которую оставил как напоминание о себе. А землю, министр, посыпали солью, чтобы на ней больше ничего не росло. Каждое утро Бонифаций, открывая ставни дворца, любуется делом своих рук. А я уже пять лет живу на чужбине. Но теперь пришел судный день.

Собравшиеся в зале вассалы семейства Колонна согласно кивали. Их лица также горели ненавистью. Однако Уилл заметил, что Ногаре оглядывает их без радости, даже с некоторой опаской, и понимал почему. Министру требовалось дисциплинированное войско, но он его не видел.

Ногаре посмотрел на Скьяру Колонна.

— Нужно действовать быстро. Когда мы прибыли сюда, пришла весть, что папа готов предать короля Филиппа анафеме. Вы привели с собой больше тысячи. Это большая сила, хотя почти все воины пешие. Однако все равно город будет взять очень трудно. Защищать папу поднимутся здесь многие, тем более что в Ананьи живут его сторонники кардиналы. Мне известно, что город хорошо защищен. Он расположен на холме и окружен крепкими стенами, оставшимися еще от римлян. Чтобы войти туда без осадных машин, потребуется много времени. Еще больше, если в городе сильный гарнизон.

Уилл насторожился, ожидая ответа Скьяры.

Но на лице итальянца не дрогнул ни один мускул.

— Вам нечего тревожиться, министр де Ногаре. Осадные машины не нужны. Наш человек в Ананьи позаботится вовремя открыть ворота.

— Кто этот человек? — удивленно спросил Ногаре. — И как он это сделает?

— Его зовут Годфри Бусса, — ответил Скьяра. — Он капитан папской гвардии.

Уилл едва смог сдержать возглас удивления. Ногаре некоторое время ошеломленно молчал, затем улыбнулся: