Робин Янг - Реквием

— Бенедикт Одиннадцатый, — так он себя назвал — человек очень хворый. Наши союзники в Священной коллегии решили, что с ним легче будет сговориться. И он уже отменил много установлений Бонифация относительно Франции.

— Но отказался отменить анафему Скьяре Колонна.

Ногаре поморщился.

— К сожалению, кардинал Боккассино находился тогда в Ананьи, а потому считает, что бунт горожан спровоцировали я и Колонна. Но, думаю, со временем он смягчится.

— А Кемпбелл? — спросил Филипп, наклоняя голову, собираясь войти через сводчатый проход во двор. — Как вел себя он?

Они двинулись вдоль клеток. Большинство насестов были пустые, птицы находились внутри. Вдали, у дома, где жил сокольничий Генри, мерцали факелы.

— Он делал что положено, — ответил Ногаре, — но я все равно ему не доверяю.

— Тамплиеры?

— Мы явились арестовать папу и застали его в окружении рыцарей. Вряд ли это случайность.

— Если Бонифаций что-то подозревал, то у кого еще он стал бы просить защиты? Только у тамплиеров или госпитальеров. У вас есть доказательства причастности Кемпбелла к их прибытию? Есть основания его подозревать?

— Нет, — признался Ногаре.

— Он исполнял все приказы? Сражался вместе с вами против рыцарей?

— Сир, я не ведаю, какую пользу вы намерены извлечь, используя его против Темпла, но зачем рисковать? В чем тут необходимость? Я бы посоветовал вам отослать его обратно в Шотландию вместе с дочерью. Девушка безумно влюблена в вас, и, как говорят, уже довольно давно. Перед отъездом в Италию я разговаривал с королевой. Она обеспокоена и…

— Отвечайте на мой вопрос.

— Да, — неохотно произнес Ногаре. — Он сражался вместе с нами, но это не… — Министр замолк. Им навстречу вышел главный королевский сокольничий Генри.

— Я желаю говорить с Кемпбеллом, — сказал Филипп. — Приведите его.

— Сейчас?

— Да, сейчас, Ногаре. — Филипп повернулся и весело воскликнул: — Сэр Генри! Мейден еще бодрствует?

— Да, сир. Желаете ее покормить?

— Конечно. — Филипп показал матерчатую сумку. — Я велел дворцовым поварам отложить для нее мяса.

Король последовал за сокольничим к клетке Мейден, а Ногаре пришлось отправляться выполнять его волю.

Уилл стоял у двери опочивальни, не решаясь постучать. Он поднял руку, но, увидев в коридоре слуг, опустил. Подождал, пока они скроются из виду, затем снова поднял. И опять не решился. Наконец, разозленный своими колебаниями, он собрался постучать, но его окликнул резкий голос. Оглянувшись, Уилл увидел в конце коридора Гийома де Ногаре.

— Король желает вас видеть.

Бросив взгляд на дверь Роуз, Уилл направился к министру. Они прибыли в Париж сегодня днем, и он ожидал вызова короля для беседы, но что-то в тоне Ногаре и в выражении его лица говорило ему, что это не просто вызов.

Они прошли по двору в королевский сад, мимо костров, чье пламя ветер вздымал высоко в темноту. Филипп стоял у соколиных клеток. Восседавшая на его рукавице Мейден разрывала клювом куриную ножку.

Уилл поклонился.

Филипп не замечал его какое-то время, наблюдая за трапезой соколихи. Ногаре остановился рядом. Уилл мог чувствовать исходящее от него напряжение.

— Я полагаю, Кемпбелл, — произнес наконец король, — у вас есть вопросы относительно событий в Италии. Относительно их причин.

— Признаюсь, сир, — медленно ответил Уилл, — кое-что мне непонятно.

Филипп задумчиво насупился.

— Вы верите, что цель оправдывает средства? Что иногда приходится для пользы государства совершать немыслимые поступки?

— Думаю, все зависит от обстоятельств, сир. Сражаясь на Святой земле, я сознавал — во имя добра порой следует совершать зло.

Филипп кивнул. В тишине Мейден стала долбить клювом кость, чтобы добыть костный мозг.

— Опасность Бонифация усугублялась тем, что Господь лишил его разума. Он вознамерился погубить меня, а вместе со мной и Францию. Вас послали его арестовать, но теперь я могу признаться — нашей целью было убить его. — Филипп вздохнул и поднял глаза к небу. — Я этого не хотел, но он меня вынудил. Пришлось пожертвовать Бонифацием во благо Франции, что, в свою очередь, будет благом для всего христианского мира. Включая ваше отечество. — Он посмотрел на Уилла. — Мне пришли вести из ваших краев. Король Эдуард задумал новую войну на севере. Победы, одержанные сэром Уильямом Уоллесом, не дают ему покоя. Он теперь называет себя Молотом Шотландцев.

Уилл с горечью подумал о том, насколько далеко сейчас его отечество, где заклятый враг опять поднял голову.