Потом начинались размышления, почему у сержанта не растут усы и борода. Оказывается, что дед его тунгусский князек, а у тунгусов, известно, волос редкий и слабый. Когда сержанту казалось, что кто-нибудь не верит в его знатное происхождение, он вступал в драку, и усмирить его мог только один Калистрат. Но если слушатели выражали восхищение родословной сержанта Левонтия, он, нахваставшись вдосталь, иногда запевал:
…Наша матушка — Россия
Посылала нас насильно —
Город Ситху защищать,
От колошей сберегать.
Надо заметить, что толмач Калистрат не замедлил донести главному правителю о том, что сержант поет возмутительную песню. Защищать отечество и царя — есть священный долг солдата, никто насильно солдата «сберегать» Ситху не пошлет. За этот и еще другие доносы толмач Калистрат получил наградные к Михайлову дню и оловянную медаль «Союзный России», а сержанта главный правитель распек и выгнал с Кекура. Но Левонтий не только оправдывал донос Калистрата, но и восхищался им, как некиим гражданским подвигом, и говорил, что толмач правильно поступил: никто от своей выгоды не откажется, к тому же он, Левонтий, был, безусловно, виноват, но песню пел без всякого умысла. Его, как воспитанного под барабаном, простили, Калистрата наградили, значит, все обошлось как нельзя лучше. И сержант вскоре был снова возвращен на батарею, где и пребывал с тех пор в полном благополучии…
— Промышленные проходили, сказывали, что ром привезли. Это в самом деле али шутят? — спросил Левонтий с надеждой и тревогой в голосе. Потом он вытащил платок и подбросил узелок на ладони. — Эх, всего полтина, а добавить к ней нечего, — сокрушенно пояснил сержант и заглянул в глаза Загоскину.
— На, выпей, — сказал тот, вынув из кармана приготовленную заранее полтину. — Слушай, Левонтий, дело к тебе есть. Солдат ты или нет?
— Помилуйте, господин Загоскин… Всю жизнь под барабаном, на Шилке-реке служил, Петровского завода караульным сержантом был… Люди из благородных на меня не обижались… Как есть по присяге… — забормотал Левонтий. — Все знают… Все мне верят… Жена меня только одна высмеивает: какой ты, говорит, сержант… Так это она через то, что нрав у ней такой… Пронзительная, ее цыганкой считают…
— Да я про жену у тебя не спрашиваю, — невольно улыбнулся Загоскин. — Если ты солдат настоящий, то скажешь мне сущую правду. Что за набег на крепость был, а?
Он впился глазами в лицо сержанта.
Лучики морщин у глаз Левонтия дрогнули. Он опасливо поглядел на окна дома главного правителя — не смотрит ли кто оттуда на плац. Но окна были пусты.
— Был-то был, только это дело тайное, — сказал он глухо. — Калистрат не велел говорить…
— Я тебя не выдам. Никому не скажу.
— Вроде как набег, а вроде бы и нет, — промолвил Левонтий, опять посмотрев на окна. — Начальство так называет, — значит, был набег. Начальству виднее.
— А что на самом деле было?
— Дальние индиане объявились в крепости. Господина правителя требовали. Индейская девка у них за старшого. И в залив прошли неприметно… Возле ворот их только и застигли; Калистрат в обходе был… Но они очень-то и не таились. Дело было вечернее, опасности господин главный правитель боялись, но все, слава богу, обошлось.
Девка бойкая, господин Загоскин: чуть что — и за кинжал. Но Калистрат — отчаянной храбрости человек, богатырь, можно сказать… Индиан не так много было: девка, старый дикарь — на один глаз крив, молодой парень, да еще одного они с собой — своего же — связанного приволокли.
Загоскин схватил сержанта за плечо. Тот умоляюще и удивленно глядел то на собеседника, то на окна дома правителя.
— Пустите, господин хороший! — заныл сержант. — Я службу справляю, на часах при батарее один. Их высокоблагородие увидят, что часовой дозволяет себя хватать. По уставу не полагается…
— А полтины брать полагается? Душу выну — говори всю правду. Где она теперь? А то не выпущу. — Загоскин тряс Левонтия за плечо.
— Девка-то где? — плаксиво спросил сержант. — Солить ее, что ли? Обратно уехала, и все индиане с ней. Да что вам об них беспокоиться? Как приехали, так и уехали.
— Так бы давно, дурень, ответил, — с облегчением сказал Загоскин. — Ну, за мной еще полтина. Что еще знаешь об этом деле? Только не ври, а то худо будет! — Он присел на медную пушку и в упор посмотрел на сержанта.
— На орудиях сидеть начальство не дозволяет, — сухо сказал Левонтий. — Оставьте орудию, господин Загоскин. — Но глаза сержанта блестели, а рука сама лезла за заветным платком. — Как вам все дело обсказать? — в раздумье промолвил Левонтий. — Мы, стало быть, с Калистратом девку эту в воротах под ручки взяли, а она ножом на толмача замахнулась: сама, мол, пойду. Тогда мы у них всю оружию взяли и повели к их высокоблагородию. Господин правитель были вечером в бильярдной вместе с отцом Яковом. Калистрат им все доложил…
Читать дальше