Вячеслав Софронов - Хан с лицом странника

Недалеко от берега вздымался песчаный холм, похожий на шапку оброненную великаном. Несколько могучих сосен возвышались наверху, вцепившись корнями в его макушку. Кучум беспокойно вглядывался в их кроны и ему казалось, что кто-то наблюдает за ними, прячась меж толстых стволов.

Тураш заметил как Кучум всматривается в очертания холма и осторожно спросил:

— Хан знает, что это за место?

— Говорили люди, будто Абалак-гора зовется.

— Правильно говорили. Абалак и есть.

— Значит, сов здесь много водится?

— Точно, много здесь сов. Вот как стемнеет, так и начнут летать, рыскать вокруг. Если хан хочет, то может узнать историю о людях, что здесь раньше жили.

— Расскажи, — безучастно отозвался Кучум, думая о своем.

— Давно это было, — неторопливо начал свой рассказ Тураш, устраиваясь поудобнее и подобрав под себя ноги. — Иртыш тогда был широкий, широкий, что только очень сильная птица могла перелететь на ту сторону. На берегу его жил древний народ, который и по небу летал, и по воде пешком ходил. Потому и не могли их враги одолеть, пусть даже на каждого воина сто человек нападает, а они с неба всех разили огненными стрелами и лодки их топили. Все звери и рыбы подчинялись тому народу. Каждый год кто мясо, кто молоко, а кто шкуры теплые приносил. Только мыши, что под землей жили, не подчинялись им.

Пришла как-то осень и звери дань свою им понесли. Их Главный Человек на вершине горы сидит и дары принимает, счет ведет. Глядь, а одна шкура с дыркой! Другая подпорченная. Орехи в решете кто-то пощелкал, одни скорлупки лежат. Возмутился Человек, спрашивает Старшего Соболя: "Отчего нынче столько шкур попорчено да подрано? Кто орехи кедровые пощелкал? Жир выпил? Или ты решил посмеяться надо мной?" — Отвечает Старший Соболь: "Не сердись, не гневайся, господин наш. Нет в том вины нашей. Мы все, как положено, в целости и сохранности собирали, хранили. Только серые мыши, наипервейшие враги наши, все подъели, попортили. Столько их нынче развелось, расплодилось, того и гляди нас съедят, загрызут. Не знаем, что и делать с ними".

Осердился на Старшего Соболя Главный Человек и велел в семь дней всех мышей достать, перебить и ему о том доложить. Заплакал Старший Соболь и пошел указание его исполнять. Собрали всех — от зайца до медведя — и пошли войной на мышей, жителей подземных, серых разбойников, что и Человеку неподвластны. День бьются, два бьются… Неделю воюют, а одолеть не могут. Взамен одной убитой мыши сотня встает. Тогда призвали звери на помощь водяных бобров, которые среди глубоких болот жили. Пришли бобры-работяги, свалили сто тысяч деревьев, сбросили их поперек Иртыша-землероя. Вздыбился Иртыш, ударил крепким лбом о плотину, но не хватило у него сил разметать ее. Взревел Иртыш, кинулся в одну, в другую сторону, заполнил поля, луга, лес по колено в воде стоит. Увидели серые мыши, что вода кругом, побежали спасение искать на высокую гору, которую Иртыш-землерой затопить не мог. Жил внутри той горы сам Мышиный царь. Услышал он писк, топот тысяч маленьких лапок, шуршание хвостов. Глянул из окошка своего дворца, а там воины его серые от воды спасаются, к нему во дворец на высокую гору бегут. Деваться некуда, пустил их вовнутрь, чтоб переждали, когда вода уйдет. Окружили звери ту гору, стали дозор нести по очереди: днем лисы да ястребы вокруг рыскают, зорко поглядывают, чтоб серые разбойники далеко не убежали, внутри той горы тихо сидели, а ночью их совы сменяют, мышей стерегут, острыми когтями за серые спинки ловят. Раньше совы по всему лесу жили, рыскали, а теперь все сюда собрались, слетелись, чуть не на каждый ветке по сове сидит, желтыми глазами сверкают, поблескивают, кривым клювом пощелкивают, одна с другой пересвистываются. Как взлетят за полночь, так неба не увидишь. С тех пор и зовут гору Абалаком, — закончил свой рассказ Тураш и, чуть помолчав, добавил, — Болтают люди, будто Мышиный царь большие богатства в той горе собрал, при себе их держит, но если кто ему понравится, то может и подарок ему поднести царский.

— Еще мне говорили, — подал голос Кылдыс, — будто тут в старину хан слепой жил. Вот его и прозвали Абалаком. Сова, она ведь тоже днем ничего не видит. — Помолчав, Кылдыс добавил, — будто он появляется только в полнолуние, когда луна на небе вся показывается без остатка. И кто его встретит, то может попросить власть над другими людьми. Вот так старики рассказывали.

— На этой горе можно слепого хана встретить? — тихо переспросила Анна, приблизив лицо к Кылдысу.