Владимир Бараев - Высоких мыслей достоянье. Повесть о Михаиле Бестужеве

— Не хватит ли, Николай Николаевич… — взмолился Бестужев.

— А посему надеюсь, что амбань достойно примет адмирала нашей мирной флотилии и окажет ей всяческое содействие. Предлагаю выпить за здоровье Михаила Александровича.

Чиновники чокнулись с Бестужевым и разом, как по команде, одним махом выпили водку. Затем, не дожидаясь следующего тоста, сами наполняли бокалы водкой, жадно ели мясо, рыбу, заедая все чесноком и острым соусом.

— Кто эти чиновники? — спросил Бестужев.

— Из почтового ведомства амбаня.

— Не совсем прилично они себя ведут.

— Ничего страшного. Я их понимаю и сочувствую. Чинопочитание в Китае немыслимое. И чем ниже чиновник, тем меньше благ и больше пинков. Вполне возможно, они впервые встречают такой прием. Пусть же едят, пьют, видят наше радушие, а потом расскажут своим, как принимают русские даже таких, как они.

— Ваше превосходительство, — обратился к Бестужеву Сычевский, — гости спрашивают, почему вы, такой заслуженный человек, адмирал, но без мундира и вообще одеты очень просто?

— Скажите, что я надеваю мундир в особо торжественных случаях, — нашелся Бестужев.

— А вдруг они попросят надеть его при встрече с амбанем? — возразил Сычевский. — Может, сказать, что вы — декабрист, а сейчас, возглавляя мирный сплав, не хотите быть в парадном платье?

— Про то, что «секретный», не надо, — сказал Муравьев, — а остальное можно.

Во время этих переговоров Бестужев заметил, что один из чиновников, изображая опьянение, очень внимательно, однако, слушает их — даже перестал жевать, хотя рот был полон. Странная догадка поразила его: он понимает по-русски. Надкусив толстую сигару и начав раскуривать ее, Бестужев неожиданно глянул на китайца и увидел его пристальный, изучающий взгляд. «Как бы предупредить Муравьева? — подумал он. — Шептать на ухо неудобно. Сказать по-французски? Но „почтарь“ может знать и этот язык». Бестужеву стало не по себе. Припомнив весь шедший до этого разговор, он подумал, что ничего обидного по отношению к китайцам не было, за исключением замечания, что они не очень прилично вели себя. Но вдруг Муравьев скажет что-то неосторожное? Как, например, о Путятине. Что делать?

Начав разговор об Адлере и обстоятельствах гибели брата, Бестужев под этим предлогом попросил Сандро выйти из шатра. Муравьев, о чем-то догадавшись, кивком головы разрешил им удалиться. Отойдя в сторонку, Бестужев сказал, что один из гостей, кажется, понимает по-русски.

— Нам это известно, Сычевский предупредил, — ответил Сандро, — Епифан Иванович не так прост, каким кажется. Здесь его принимают за бурятского торговца, который, живя в Кяхте, изучил китайский…

— А на самом деле?

— Нет, он не шпион, — засмеялся Сандро. — Окончил восточный факультет Петербургского университета, в совершенстве знает китайский, маньчжурский, монгольский, владеет английским, французским, немецким. Десять лет служил в Пекине, в русской духовной миссии, которая фактически играла роль посольства России, перевел множество древнекитайских и маньчжурских трудов, написал историческое исследование о китайских границах, истинных и мнимых. В свете его данных, взятых из древних рукописей, территориальные притязания богдыхана выглядят любопытно: Сычевский задает вопрос, от кого же китайцы отгораживались своей знаменитой стеной, не это ли их древняя граница?

— Прекрасно! — восхитился Бестужев. — А сидит, как забитый улусник, [17] Здесь — простолюдин. который ничего, кроме как пасти скот, не умеет.

— О! Это высококультурный человек. Кстати, обязательно поговорите с ним, много ценного узнаете.

— И давно он раскусил «почтаря»?

— В первую же встречу. Ни один взгляд и жест не ускользнул от него. Будучи в Айгуне, он узнал, что «почтарь» совсем недавно приехал из Пекина и официально шпионит не только за нами, но и за китайскими чиновниками и даже за правителями Айгуна.

— Но почему Николай Николаевич так говорит при нем?

— Подыгрывает специально, чтобы тот не догадался, что мы его раскусили. Поначалу Николай Николаевич рассердился на китайцев за такие фокусы, но Сычевский сказал ему, что подобный шпионаж бытует при дворе богдыхана многие века и придавать этому особое значение, обижаться бессмысленно…

Когда Бестужев и Сандро вернулись в шатер, Муравьев спросил:

— Ну как, выяснили отношения? Я уж забеспокоился, не дошло бы до дуэли.

Все рассмеялись шутке. «Почтарь» смеялся особенно весело. Вскоре после этого Муравьев предоставил слово Бестужеву.