Роберт Гулрик - Верная жена

Она все еще разглядывала свое лицо. Она не могла, не желала жить без денег или любви. В последнем письме Ральф Труит застенчиво предложил ей взять все, что у него есть. Она знала о том, что должно случиться, в отличие от него.

Наконец Кэтрин поднялась, надела тяжелое черное миссионерское пальто и покинула купе, тихо закрыв за собой дверь. Она не нервничала. Миновала коридор, спустилась по металлическим ступеням, держась за руку проводника, и застенчиво и грациозно шагнула на платформу к Ральфу Труиту.

Ее ослепила снежная круговерть. Платформа была погружена в ауру движущегося света. Окружающие бегали взад и вперед, приветствовали друг друга, целовались, вскидывали на плечо чемоданы и сумки, укрывали младенцев от колючего снега, который летел по горизонтали, вскидывался, окружал торопившихся людей, быстро поднимался и исчезал в черной пустоте. Казалось, ему нет конца.

Кэтрин думала, что не узнает Ральфа до тех пор, пока он не останется один на платформе, но конечно же, она его узнала. У него было лицо человека, никак не связанного с остальной толпой. Она тотчас его вычислила. Ральф выглядел богатым и одиноким.

Неожиданно она испугалась. Ей как-то не приходило в голову, что им придется общаться. Разумеется, поздороваться-то они должны, но дальше приветствия она не смотрела. Будущее представилось ей вечностью. Кэтрин вообразила бесконечные мелкие разговоры, какие бывают в жизни женатых пар, словесную дуэль, притирание друг к другу, исполнение семейных обязанностей.

Конечно же она выйдет за него. Раз обещала, значит, сделает. Но что потом? Как заполнить дни, бесконечные трапезы, рутину, нескончаемые часы в звенящей пустоте, которая, наверное, высосет из нее способность к нормальной речи.

Начала обычно очаровательны, но сейчас ее охватил ледяной страх при мысли о пошлых удовольствиях поджидающих ее в середине. Если она заболеет, он наверняка станет за ней ухаживать. Они будут следить за ценами. Скорее всего, он человек прижимистый, хотя и дорого одет. Она будет просить у него денег, и он будет их выдавать. Он будет платить за вещи, которые им понадобятся, а она — держать перед ним отчет: на что потратилась. За обедом будут обсуждать еду, которую она ему приготовит. Болтать о погоде, отмечать любую перемену за окном, вместе читать у камина или у плиты долгими зимними вечерами. Кэтрин пыталась вообразить, что они будут делать и о чем беседовать. Она стала размышлять, как обычно ведут себя люди в такой ситуации, и вдруг осознала, что понятия об этом не имеет.

В поезде, медленно следовавшем из Чикаго, все мелькавшие за окном предметы имели четкие границы. Здесь, под колючим снегом, в темноте, все расплывалось, очертаний не было, смутно виднелись лишь неопределенные формы. И Кэтрин стало страшно.

Им двоим ничего более не оставалось, как прижаться друг к другу, идти вперед и ждать весны. Она будет делать то, что должна.

Кэтрин шагнула Труиту навстречу. Он стоял, засунув руки в карманы длинного черного пальто. На меховом воротнике сверкал снег. Она едва могла разглядеть его лицо, когда он к ней повернулся. Ральф казался… каким? Печальным? Симпатичным? Скорее, одиноким.

Самой себе она представлялась нелепой — в дешевой черной шерстяной одежде, с дешевым серым картонным чемоданом. «Просто начни, — сказала она себе. — Подойди, поздоровайся, а дальше потечет само собой».

— Мистер Труит? Я Кэтрин Лэнд.

— Не может быть. У меня есть фотография.

— Это снимок моей кузины Индии.

Он чувствовал на себе взгляды горожан. Все видели и заметили подлог, и это было невыносимо.

— Вам нужно нормальное пальто, по сезону.

— Это все, что у меня есть. Прошу извинить за фотографию, но я могу объяснить.

Его обманули на глазах у всего города, выставили дураком. Сердце сильно заколотилось, ноги сделались ватными.

— Мы не можем стоять здесь весь вечер. Кем бы вы ни были, дайте мне ваш чемодан.

Кэтрин протянула чемодан, и Ральф вынул руку из кармана. На мгновение она ощутила тепло этой руки.

— Это все вещи?

— Я могу объяснить. У меня мало что есть. Я думала…

— Мы не можем стоять под снегом, когда все… короче, не стоит здесь стоять, — Ральф холодно на нее взглянул, — Ложь с самого начала. Не стану скрывать, я смотрю на это крайне отрицательно.

Он вынул из кармана фотографию и показал ей, но хотел, чтобы она превратилась в застенчивую скромную женщину со снимка. Кэтрин взглянула на фото.