Гарольд Лэмб - Омар Хайям. Гений, поэт, ученый

– Возможно, сегодня, – продолжал Тутуш, – к тебе придет дервиш за подаянием. Было бы разумно хранить молчание и отдать ему немного денег.

– Не думаю, что они попросят у меня денег.

– Нет… я совсем забыл. Ведь уже этот купец, Акроенос его зовут, ушел с товарами и казной от каравана вашей светлости. Тот уже взял дань с вашего богатства. Хотя, может, им захотелось большего.

– Теперь платить придется им, за смерть Джафарака.

Тутуш вздрогнул, его пальцы при этом лихорадочно вцепились в четки.

– Лучше залить уголья гнева водой спокойствия. Что может сделать достопочтеннейший против них?

Проповедники и люди, облеченные властью, публично выступали против семиричников, ассасинов. А затем, немного времени спустя, они умолкали, если не начинали восхвалять тех же самых сектантов. Кто ответит почему… или как? Эти ассасины путешествуют, притворяясь погонщиками верблюдов, купцами, дервишами. Да и сейчас по меньшей мере один из них работает слугой здесь, в доме вашей милости.

Омар вспомнил евнуха, который часто посещал Каср-Качик, и задумался над тем, кто бы из его многочисленных слуг мог положить хлеб и кинжал с запиской этой ночью.

– Вот уже, – продолжал Тутуш, – они держат в оковах страха горный массив от Касвина до Рея. Их эмиссары прибыли и в Нишапур. И здесь, в Исфахане, их видели на руинах старинного Замка Огня на вершине горы Диз-Кох. А как исчезли эти пять горожан Исфахана? Бог мой! Если б я только знал! Их убили, но тайно, как других, они не покидали ворот Исфахана, и никаких следов убийства не осталось. Страшное дело может случиться. Будьте разумны, достопочтенный Омар, и не досаждайте этим людям… Ха… этим людям гор.

– Они используют гипноз, магию и трюки. Значит, есть только один путь разрушить их защиту таинственности.

– Вы… вы займетесь их поисками?

– Нет, они сами сорвут завесу своей тайны.

Тутуш быстро поднялся. Истинная правда, он верил, что Омар Палаточник владеет сверхъестественной силой и может противостоять магам своими чарами. Но Тутуш хотел бы держаться подальше от подобного конфликта.

– Достопочтеннейший, – прошептал он, – ручаюсь моей жизнью за все, о чем рассказал вам сейчас. Но я… я не хотел бы связываться с потусторонними силами. Позвольте мне уйти!

Когда последние лучи заката уступили свое место звездам в ночь накануне пятницы, Омар покинул свой дом. Он вышел черным ходом, и из всех обитателей дома только Айша знала, как он изменил внешность. Человек, пересекавший огромную площадь раскачивающейся походкой уроженца пустынных районов, был одет в черный просторный плащ из верблюжьей шерсти, характерный для арабов из хораишского клана.

Свободная одежда скрывала его фигуру и короткую кривую саблю, заткнутую за кушак, в то время как верхняя часть наряда скрывала его лицо. Даже голос приобрел неприятные гортанные интонации представителей этого рода.

В час наиярчайшего сияния звезд, время последней молитвы, Омар оказался в Джами-Масджид среди сотен молящихся. Выйдя с толпой из мечети, он повернул в сторону в поисках переулка позади мечети. Какие-то еще люди свернули туда же, и он замедлил шаг, чтобы убедиться, что они вошли в дверь дома по левой стороне этой узкой улочки.

Какой-то человек сидел перед дверью. Он задрал голову при приближении Омара, как это делают слепые, в руке у него был посох. Омар остановился напротив него и заговорил:

– Я разыскиваю дом ибн Аташа.

– О товарищ пустынь, ты его нашел. А зачем тебе нужен ибн Аташ?

– Я слышал рассказ одного человека, который поведал, будто он был в раю.

Слепой присел на корточки, довольно похихикивая:

– Ай-ай! Так уж и в раю!

Поскольку он ничего не добавил к своим словам, Омар вошел внутрь через темный вход. Где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки, чей-то голос говорил нараспев, но ничего не было видно. Протянув руку, он отдернул тяжелый занавес и отбросил его в сторону.

К его лицу поднесли свечу, и тощий дервиш стал внимательно его рассматривать. Видимо, осмотр дал положительный результат, так как дервиш отошел к занавесу у себя за спиной, и Омар проник в большую комнату, набитую до отказа. Взгляды людей сосредоточились на тяжелом меховом пологе, закрепленном на дальней стене.

Перед этим пледом стоял маджхаб, медленно поворачивающийся и причитавший, одновременно он бил поклоны – полусумасшедший бродячий дервиш, чьи затуманенные глаза мерцали на побитом оспой лице. Когда он повернулся в сторону Омара, он нараспев произносил восхваления Хусейну, одному из мучеников персов.