После Юрьева дня, когда по лесным опушкам то тут, то там пролился короткий дождичек, мужчины обнажили голову перед небесами, а женщины простерли вперед руки, дабы пропустить сквозь пальцы живительную влагу, опустив взгляд в землю, чтобы не расплескать в светозарной весне тихое счастье.
Беды минувшего лета не должны были повториться.
Прошлым летом поля высохли и потрескались, березы уже к Янову дню — дню начала жатвы — роняли желтые листья. Ячмень уродился низкий, как чертополох, больно кололся и почти не дал зерна. Тогда болото стало для всех бесценным. Все кочки до единой были обкошены, люди на спине и охапками выносили сено на край болота и складывали в копны. Вечерами, покачиваясь на пружинящих берегах болотных ямин, люди смывали с обгоревших спин сенную труху. Река настолько усохла, что ее синий бурлящий поток превратился в узенький и грязный стоячий ручей. Батраки из имения охраняли щучьи омуты. Лошади — на телегах ушаты — сновали между помещичьим садом и излучинами реки. Управляющий велел соорудить в саду деревянные желоба, они стояли на распорках, вода с них стекала на ягодные кусты и фруктовые деревья, даже немецкие ели могли утолить жажду.
А на дороге вахту несли дети. Когда из-за склона показывалась бочка с водой, отряд встрепанных ребятишек окружал телегу, и, утопая в пыли, замарашки с выгоревшими волосами не переставая кричали: дай дождичка, дай дождичка! Возчики были людьми не жадными и какую-то часть драгоценной влаги из бочки разбрызгивали на визжащих ребятишек.
А нынче почти все лето месили грязь. В последнее время Ява с болью в сердце стала замечать, что силы у детей с каждым днем иссякают. Сплошь и рядом они тупо стояли под дождем, промокшие до мозга костей.
Точь-в-точь как я, внезапно подумалось Яве, и она подтянула корыто чуть ближе к кромке воды. Вот и сейчас дети стоят на своем обычном месте неподалеку от колодца. Ява не знала, смотрят ли они вслед ей или ждут домой Мирт. А что будет, если корова однажды изнеможет настолько, что, охнув, сникнет и вода поглотит ее?
Сквозь дождь Ява не различала лиц детей, но она отчетливо видела три маленькие макушки. Мокрые волосенки прилипли к голове. Насквозь вымокшие холщовые рубахи тяжело висели на острых плечах. Ява знала, что Эва следит за младшими и в то же время не забывает о крошке Несторе, который хнычет дома в постели. Это жалобное хныканье, как и стук дождя, звучало в ушах Явы даже во время сна. Однажды ночью, когда плач ребенка прекратился, Ява в испуге вскочила. Она ловила руками темноту, пока не коснулась плеча Эвы. Постепенно глаза Явы начали различать — Эва держала маленького братца на руках, укачивая его. Мирт научила Эву помнить о долге: нельзя забывать или оставлять в беде слабых. Да и в школе дочь кое-чему научилась: царя и Сына Божьего она узнавала по картинке. Порой, когда Ява замечала, что Эва над слишком уж многими вещами ломает голову, в ее душе невольно поднималось щемящее чувство. Ява почему-то ощутила стыд, когда несколько дней тому назад обнаружила Эву сидящей на корточках у края воды — девочка, подол юбки в грязи, разглядывала труп зайца. Ява хотела тихо отойти в сторону, но грязь чавкнула, и Эва вздрогнула. Она укоризненно посмотрела на мать, ее взгляд на миг отбросил Яву назад, в ее собственное детство. Даже ночью, уже проснувшись, Ява не могла отделаться рт странного чувства. И она, когда была ребенком, думала, что этот мир. сделан руками родителей. И она когда-то давно хотела спросить: почему вы сделали его таким?
Ява наклонилась, мокрые пряди волос хлестнули по лицу. Она потянула корыто и уголком глаза еще раз украдкой оглядела своих детей. Эва стояла посередине и держала за руку Сабину и Коби, словно хотела поделиться с сестрой и братом крошкой тепла, пульсирующей в ее ладони.
Боже правый, думала Ява, всели в них хоть малую толику надежды.
Ява волочила корыто так, что хрустело в плечах. Утлое суденышко легко заскользило по воде. Ява побарахтала ногами, чтобы стряхнуть с них комья грязи. Прежде чем залезть в корыто, она подняла подол юбки и выжала из нее воду. Отбитые края корыта на несколько пядей высовывались из воды.
Ява облизнула губы, словно что-то жгло ее внутри и ей необходимо было загасить огонь дождевой влагой. Больше она в сторону детей не смотрела. Они не смели сомневаться в том, что у них предприимчивая мать, у которой верное сердце и сильные руки. Ява уперлась веслом в дно и оттолкнулась. Прямоугольный нос корыта выступил из воды, за кормой появилась легкая рябь. В этом зыбком море не было недостатка в дорожных вехах: Ява направила челн к ольхам. Она не отдавала себе отчета, почему именно туда, — вероятно, ей в первую голову хотелось исчезнуть из поля зрения детей, стоявших у колодца.
Читать дальше