Юлия Андреева - Палач, сын палача

Но было поздно! По распоряжению судьи писарь зачеркнул фразу о признанной невиновности госпожи Магдалины Бэка, сообщив о полученных от нее в ходе пыток признаниях.

Униженный происходящим Филипп Баур не мог поверить, что с ним так обошлись. Снова и снова он умолял окружного судью Тенглера не принимать полученных уже после окончания дознания признаний фрау Бэка, ссылаясь на временное помутнение рассудка испытуемой.

Но, что тот мог сделать, когда Магдалина Бэка покаялась в присутствие свидетелей?

В бешенстве Филипп ходил по пыточному залу, еще и еще раз перетасовывая в голове этапы проведенной пытки. Пытаясь понять, что же лично он сделал не так. Ведь выдержи проклятая Магдалина Бэка еще несколько минут, она сейчас была бы свободна. Волосы – что волосы – они выросли бы, а синяки зажили. Филипп мог поклясться перед иконами, что ни один сустав, ни одна косточка на теле жены Бэка не была сломана, а места, где пришлось выжигать волосы, хоть и были черны от копоти, но их было довольно три-четыре дня смазывать маслом, для того чтобы кожа утратила красноту.

Все что он сделал, было безупречным, и, окажись в этот момент в тюрьме сам Петер Миллер, он сумел бы по достоинству оценить ювелирную работу палача. Но Петера Миллера не было в городе, в то время как другие палачи вдруг как по команде окрысились на несчастного Баура, считая его повинным в злой участи Магдалины Бэка.

Теперь каждый из них считал его – сделавшего все, чтобы спасти женщину – чудовищем, и каждый жаждал крови его жены и дочери. Вот с чем, а не с потерей денег, не мог смириться Филипп Баур.

На следующий день судья приказал продолжить допрос Магдалины Бэка. На этот раз палачу следовало вытянуть из признавшейся в служении дьяволу ведьмы имена ее сообщниц. Для чистоты эксперимента Магдалина была передана в руки дежурившего в тот день Михеля Мегерера, и тот в присутствие судьи, писаря и стражи получил от нее необходимые сведения.

Во-первых, Магдалина Бэка назвала самую злющую ведьму Оффенбурга, погрязшую в разврате и пороке, жену второго палача Филиппа Баура Жанну Баур, преступлениям которой, по словам Магдалины, не было конца. Оговаривая жену пытавшего ее палача, женщина желала отомстить за свою загубленную жизнь, так как, живя с судебным исполнителем и постоянно слушая истории об осужденных ведьмах, она прекрасно понимала, что, что бы ни обещали ей судьи, закончит она свою жизнь на костре. При этом Магдалина не понимала, да и не могла понять, что всеми своими действиями Филипп Баур пытался защитить ее. Куда ей, если это не пожелали понять даже служащие и учащиеся у второго палача города судебные исполнители. Правда, оклеветать еще и дочь ненавистного Филиппа у Магдалины не хватило смелости. Уж слишком нежной и невинной казалась девушка. Фрау Бэка милостиво пожалела невесту, посчитав, что с Филиппа будет достаточно и того, что вместе с Магдалиной сожгут его драгоценную Жанну.

Второй она назвала жену судебного исполнителя Герберта Веселина Гертруду и далее всех остальных жен судебных исполнителей, исключая из числа ведьм жену палача Миллера, так как Петер спас ее во время проведения рейда, дав охрану до самого дома, и жену допрашивающего ее на второй день палача Михеля Мегерера – Катрину Мегерер, так как по мнению Магдалины, второй день по мягкости проводимых с ней приемов значительно отличался от первого, когда ее допрашивал изверг Баур. На самом деле, все отличие состояло, прежде всего, в поведении самой Магдалины, которая в первый день следствия все отрицала, провоцируя, таким образом, усиление пытки, а во второй день начала давать показания. Так что, какое бы то ни было применение силы было просто не нужно.

Через три дня после начала дознания по делу Магдалины Бэка ее муж Йохан Бэка получил счет за арест, содержание жены под стражей, проводимые пытки, а также предписание либо оплатить, либо подготовить лично костер для сожжения Магдалины.

Не желая выставлять на всеобщее обозрение свое горе, господин Бэка обратился к бургомистру с жалобой относительно непомерных трат, свалившихся на его голову в связи с делом жены. В своей жалобе Йохан Бэка просил дать ему скидку, учитывая прошлые заслуги и то, что сам участвовал в аресте собственной супруги, и стало быть не должен платить за это.