Фаина Гримберг - Княжна Тараканова

Он заложил руки за спину, как будто нарочно, чтобы не прикасаться к ней.

– У меня тоже нет ключей, – сказал он. Доброжелательная интонация контрастировала с хмуростью глаз. – Ключи у Фелиции… – Девушка молчала, смотрела насмешливо и отчаянно косыми темными-темными глазами. Он продолжил: – Я думаю, тебе не нужны ключи. Для тебя сейчас будет лучше взломать замки. – Он говорил спокойно. Она не спросила, почему для нее сейчас будет лучше взломать замки бювара и шкатулки. Она вдруг подумала, что он более не хочет изменять жене…

– Ты любишь ее, – произнесла она. Голос ее зазвучал почти по-детски.

– Люблю, – он заговорил с усмешкой. – Тебе-то что? – Он засмеялся.

Она стояла перед ним, девочка в скромном платьице.

– Чем я сломаю замки? Ногтями? – спросила она и сильно сжала свежие девические губы, которые хотелось целовать, но он заставил себя сдержаться!..

– Чем сломаю? – повторила она.

Он не ответил, только вынул из кармана камзола небольшой нож с перламутровой ручкой. По-мужски уверенно, набычив голову, принялся орудовать ножом, замки легко поддавались, перламутр поблескивал в свете двух свечей в серебряном подсвечнике.

– Фелиция прикажет искать меня, – сказала она.

– Прошу тебя, не называй мою жену по имени, – сказал он спокойно и не отрываясь от замков.

– Меня будут считать воровкой, – она проглотила обиду. Сейчас не надо было спорить, возражать, ссориться…

– Лучше воровкой, чем любовницей Франка, – он спокойно открывал шкатулку.

– Ты боишься? Тебе стыдно? – На самом деле ее сейчас волновало только одно, то, что содержалось в шкатулке и бюваре Фелиции.

– Да не стыдно мне! – Теперь в его голосе зазвучали нотки досадливого возбуждения. Означало ли это его слабость?

– Я никому не скажу, – сказала она детским голосом честной и умной девочки. – Я никому не скажу, – повторила, – не скажу, если никто не будет искать меня!..

– Никто!.. – Шкатулка и бювар уже были раскрыты. – Никто не будет искать тебя. Конечно, Фелиция тотчас заподозрит тебя, но я скажу ей, что не следует искать тебя. Я скажу ей, что это большая удача, то есть твое внезапное бегство есть, в сущности, счастье для нас, для меня и для Фелиции. Она любопытна, ты занимаешь ее воображение, представляешься ей загадочной и отчасти необыкновенной. Она хотела бы понять тебя и даже сделать тебя своим доверенным лицом. Это очень наивно, я-то знаю, что ты не можешь быть ничьим доверенным лицом! Да, я проявил слабость, но я не хочу, чтобы ты стала моей любовницей, моей настоящей любовницей. Я мог бы просто снабдить тебя деньгами и ты бы исчезла с моими деньгами, но тогда возможно было бы заподозрить меня! Фелицию эта кража не разорит. Надеюсь, мы более не встретимся!..

Он уже набивал большой бархатный кошель монетами, набирая их горстью из шкатулки. Затем вынул из бювара бумагу, исписанную крупным, аккуратным, с закруглениями букв, почерком…

– Это паспорт, – начал он и тотчас перебил сам себя… – Да ты знаешь ли, что такое паспорт?

Она кивнула и с пренебрежением пожала плечиками.

– Это паспорт на имя княжны Ассанчуковны, – продолжил он, – то есть на имя лица, теперь уже не существующего. Княжна Ассанчуковна уже преобразилась в мою супругу, княгиню Фелицию! Но все же я не советовал бы тебе слишком долго пользоваться этим документом. Никогда не доводи дело до явственных подозрений в свой адрес! Как раздобыть другой паспорт, я не стану объяснять тебе. Существует много способов. Ты умна, сама додумаешься. Сейчас я прибавлю к этим деньгам еще один кошель, это будет тебе от меня. Жди здесь, но дождись. И не бойся, я не предатель.

Юзеф вышел из спальни. Она вдруг устала и присела на широкую, с балдахином, постель. Подумала, что уставать ей нельзя, ведь впереди странный путь в неведомое… На столе с тонкими гнутыми и золочеными ножками оставались шкатулка, бювар и туго набитый кошель. Огоньки свечей внезапно вытягивались почти горизонтально и снова выпрямлялись судорожно…

Франк вернулся, в руке он держал еще один кошель.

– У меня есть еще деньги, – произнесла девочка глуховато, – в моей комнате.

Юзеф посмотрел на нее тем взглядом, который обычно зовут испытующим.

– Идем, – сказал он, – идем в твою комнату. – Это «в твою комнату» он выговорил совсем иронически. Но ей было все равно.

Он шел по коридору. Глубокие карманы камзола оттянуты были большими, туго набитыми кошелями. Девочку он пустил вперед. Она несла подсвечник со свечами.