Валентин Рыбин - Море согласия

Яхта плыла к Наргину, затем вдруг поворачивала к Апшерону, описывала полукруг и вновь мелькала на просторе.

Лейтенант Остолопов, в йолной форме, с кортиком на боку, сидел напротив Люсеньки. Он был красив жестким, упрямым взглядом, хищным птичьим носом и выступающим вперед подбородком. По лицу моряка пробегала пренебре жительная улыбка.

— Не этого я хотел, Люси... Разве это море, — говорил он тоскливо. — Грязное, затхлое болото, а не море. С берега на берег перепрыгнуть можно...

Люся растерянно смотрела на лейтенанта. Ей было жаль его. Она думала, что надо пересесть к нему и положить на плечо руку.

Моряк чувствовал это. Отрывая взгляд от волн, он вдруг начинал любоваться девушкой и находил, что она очень нежна и красива. У Люсеньки был острый отцовский нос, карие материнские глаза и каштановые волосы. Девичьи кудри лежали на плечах. Легкий бриз дул в спину и заносил их к мягкому подбородку, прикрывал тугие маленькие груди, обнаженные глубоким вырезом декольте.

— Я увезу вас отсюда, Люси, — улыбнулся и вздохнул лейтенант.— Непременно увезу...— Он взял ее за руку, сжал тонкие нежные пальцы и пересел к ней. Тотчас она оказач лась в его объятиях. Он прижал ее к своей груди, поцеловал в губы и со счастливой улыбкой прикрыл свое и ее лицо большущей Люсиной шляпой.

— Чтобы никто не видел, — сказал он смеясь.

— Пустите, Аполлон, — беспомощно вырвалось из груди девушки. Она впервые так ласково, по-своему, назвала его и подумала с наслаждением, что он принадлежит только ей...

Лейтенант еще раз с жадностью припал к ее губам, затем порывисто отстранился и сел опять напротив, Яхта, подгоняемая ветерком, легко бежала к Наргину. Остолопов, выправляя парус, с улыбкой косился на девушку. Опустив голову в колени, Люсенька молчала. Лейтенант игриво дернул парус. Яхта накренилась. Девушка испуганно вскрик нула.

В это время со стороны Наргина появился трехмачтовый корабль. Остолопов мгновенно определил: корабль военный. Прежде чем он осмыслил, чье это судно, из пушек пыхнули синие дымки и над морем прокатился грозный артиллерийский гул.

Люсенька схватила за руку лейтенанта. Остолопов тоже растерялся. Но тут же овладел собой, — это был русский корвет. Корабль еще раз дал залп из всех пушек, затем еще раз, и лейтенант рассмеялся:

— Ну, и трусы мы с тобой, Люсенька! Это наш шлюп! Салютует в честь прибытия!

С корабля продолжали греметь пушки.

Остолопов вел яхту к берегу и видел, как по всем закоулкам Баку, разбросанным на склонах гор, бежали к пристани горожане. Появление военного корабля наделало много переполоху.

Яхта подошла к берегу одновременно с корветом. Шлюп остановился в конце длинного деревянного причала. Остолопов и Люсенька, стоя на мокром песке, видели, как с кораб-ля по трапу спустились моряки с чемоданами в руках и пошли по набережной.

В распахнувшиеся крепостные ворота хлынули амбалы, мальчишки, просто любопытные. Грузчики, обнаженные до пояса, суетились возле моряков, предлагая свои услуги. Звероватый амбал по кличке Черный Джейран — его все побаивались в Баку — ухватился за ручку чемодана моряка-офицера, похожего на английского лорда. Моряк отталкивал его, не давая чемодан, но амбал не отставал. Таможенный начальник, встречавший моряков, вырвал у кучера кнут и с силой полоснул по спине Черного Джейрана. Амбал вскрикнул, отскочил в сторону и захохотал. Люсенька отвернулась, покраснев: ей стало стыдно за отца.

Моряки тотчас сели в фаэтоны и поехали по глубокой узкой улице, сжатой с обеих сторон высокими каменными домами. Людская толпа быстро рассеялась. Люсенка, увидев озабоченную мать, произнесла тихонько:

— Ну, я пойду, Аполлон Федорович?

— Так я буду ждать вас вечером в клубе, — напомнил он.

Люсенька кивнула и быстро пошла.

Когда набережная опустела, к берегу причалил еще один корабль — неказистый с виду шкоут «Святой Поликарп».

Остолопов жил в небольшом отеле при клубе моряков. Он занимал комнатушку, в которой с трудом умещались стол, кровать и платяной шкаф. Но и этот невзрачный угол не был ему тесен. Пирушек лейтенант у себя не устраивал. Если требовалось выпить — шел в духан, где всегда был ром. Обедал в столовой при таможне. Вечерами играл в бильярд или, лежа в постели, читал книги. Но большую часть времени Остолопов находился в рейсах. На стареньком шкоуте возил из Дербента в Баку марену, плавал в Энзели и Ленгеруд за фруктами, а туда отвозил скобяные товары и огородный инвентарь. Занятие свое называл «паршивой волынкой». Несколько раз он подавал рапорт, чтобы перевели на военное судно, ибо у него было офицерское звание. Но все вопли души моряка глохли в стенах морского штаба.