Берды Кербабаев - Решающий шаг

Умсагюль достигла того, чего хотела. Улыбнувшись, она заговорила самым мягким, вкрадчивым голосом:

— Мама, понимаешь ли ты — счастье всех счастливых в своих руках... Халназар-бай, если сумеет крепче породниться с тобой, — он и так тебе родственник, — не постоит перед тем, чтобы поделиться своим богатством.

Маленькие глаза Мамы забегали, пухлые щеки зашевелились. Но вдруг она опустила голову и задумалась. Возможно, она вспомнила о вдовстве Баллы, о ребенке. Потной рукой она ткнула в бок Умсагюль:

— Да ведь у его сына шапка с головы съехала — он вдовец!

Умсагюль принялась стыдить Маму:

— Гляди-ка, она хочет спорить из-за пустяков! Что ж из того, что у него шапка съехала. Разве он дожил до седых волос? Ему еще нет и двадцати пяти, усы и борода только пробиваются. Баллы прекрасный юноша, как говорится, — ума палата, вместилище красоты. Несмотря на свою молодость, он, говорят, знаком с большими людьми; сам волостной, говорят, ничего не делает без его совета... Душенька ты моя, да разве останется несбыточной мечта у того, кто приблизится к богатству Халназар-бая?

— Это так, но все будут говорить: выдали, мол, девушку за человека, у которого шапка съехала.

— А что толку в каких-нибудь слюнявых, хоть бы у них шапка и подпирала небеса? Вот я так же рассуждала, отдала дочь за бедняка, да и обожглась. Ты сама знаешь, как живется моей дочери: хлеб для нее — джейран, а она — гончая. Уж на что я плохо живу, а должна помогать им. Даже одежду ребятишкам справляю. Боже тебя сохрани от такой беды! Если б моя дочь пошла к такому богачу, как Халназар-бай, я жила бы в свое удовольствие.

— Верны твои слова.

— Знаешь, Мама, я забочусь не о том, чтобы найти Халназару невестку. Он найдет ее в любом месте, может выбирать сыну невесту из лучших семей. Я хочу сделать тебе добро, потому что люблю тебя. С тем и пришла сюда. Ведь ты подумай только: если Айна попадет в семью Халназара, она потонет в шелках, не сможет подняться под тяжестью золотых и серебряных украшений, пищей ей будет масло и мед. Она станет хозяйкой новой кибитки в шесть крыльев, будет любимой невесткой богача, все ее желания будут исполняться!

Слова Умсагюль окончательно поколебали Маму. Она сказала, глубоко вздохнув:

— Да уж о таком счастье мне и думать не приходится!

— Счастье само идет к тебе, — продолжала между тем Умсагюль, — ты только закрой глаза и открой рот. Бери от богатства Халназара сколько надо. Рука твоя достанет все, чего тебе захочется. И все, что надо, тебе принесут, а почету тебе прибавится и слава твоя возрастет. Ну что мне даром тратить слова! До самой смерти ты и к краю нужды не подойдешь, плохого и тени не увидишь, будешь лежать и спать вволю!

При этих словах Мама открыла рот и сладко зевнула. Затем она равнодушно произнесла:

— А ведь у него ребенок!

Умсагюль поняла, что Мама почти согласна сней, и заговорила она решительней:

— Хм! Что она говорит! Да разве ребенок хоть настолечко повредит? Спит он у бабушки... Погоди, а когда ты пришла сюда, что ж, у Мереда не было ребенка? Айна кем же была? А это тебе повредило? Наоборот, за то, что ты ее вырастила хорошей девушкой, тебе уважение и почет. Теперь всякий рад с тобой знаться, всякая мать захочет быть на тебя похожей. Будет на то воля божья, и Айна будет такой. Хорошая дочь следует примеру добродетельной матери.

Теперь Мама не только была покорена Умсагюль, но и хотела, чтобы та посоветовала ей, как уговорить упрямого Мереда.

— Тетушка Умсагюль, — немного помолчав, заговорила она, — я тебе верю: ты желаешь добра и мне и Айне. Вот только отец очень упрям, трудно будет добиться согласия...

— Знаешь, Мама, — уже назидательным тоном сказала Умсагюль, — судьбу девушки решает мать. Ты сама сумеешь поговорить с мужем. Ведь я знаю, бедняга Меред и словом тебе не перечит.

— Когда доходит до серьезного, решает мое слово!— заявила Мама, сразу забыв о своих опасениях.

— Да разве может быть в этом сомнение?

— Не может быть.

— Вот и хорошо.

Близилась полночь. Луна еще не взошла. Крупные звезды сияли мягким переливчатым светом, как серебряные украшения на груди женщины. Было тихо и немного душно. Аул спал. Только песня ночного путника доносилась издалека, да изредка откликались на нее лаем собаки.

Айна лежала с раскрытыми глазами и смотрела в небо. Рядом с ней, свернувшись как ягненок, тихо посапывала маленькая сестренка. За ней, запрокинув голову и раскрыв рот, спала мачеха. Мереда не было дома.